Оружие Возмездия

Антисоветчик и негодяй, чудом дослужившийся до отпуска. Человек, который твердо знает, что всегда может быть хуже, и ждет, когда оно наступит, это "хуже".

ДЕМБЕЛЬ СТАНОВИТСЯ БЛИЖЕ

зарисовка с натуры без комментариев и поясняющих надписей

Четырьмя неделями позже я опять лежал средь бела дня на кровати, правда, с понижением в должности: Галимов приехал. Сердечно поблагодарил меня за то, что дивизион разучился строиться. То есть, встать в колонну по три ребята могли не хуже прежнего, но команду "строиться в направлении столовой" выполнить не сумели. Сказали: а вот Олег нам говорил "строиться в направлении туда" — и показывал, куда!

Хорошие ребята. Мало того, что мы пережили вместе первую в истории ББМ внезапную учебную тревогу (судя по результатам — и последнюю). Мы еще умудрились никого за три недели не побить, ничего не сломать и ни во что не влипнуть. Я гордился собой и личным составом.

Поэтому, сменив дивизион на батарею, я лег на дно и старался как можно реже всплывать. Дабы не найти приключений и не лишиться случайно отпуска. По счастью, капитан Масякин все еще руководил строительством нового бокса в парке, и поругаться с комбатом я не мог чисто физически. А батарея в количестве шести человек и сама знала, чем ей заняться.

Судьба распорядилась иначе. Постановление Верховного Совета об увольнении в запас студентов все-таки вышло.

— Нет, это не удар армии под дых, — сказал начальник штаба. — Это прямо сапогом по яйцам!

Уходило домой 174 тысячи бойцов, причем девять из десяти — младшие командиры. Сержанты и старшины.

— Делать нечего, — решил полкан, ознакомившись с директивой Министерства обороны. — Приказ есть приказ. Мы должны уволить студентов двумя партиями, в августе половину и половину в сентябре. Значит, будет так. Первая партия уходит тридцатого августа, а вторая — тридцатого сентября!

Произнеся эти исторические слова, полкан вышел из своего кабинета и покинул город Белая Церковь. Отправился наконец-то на повышение в округ. Взамен нам прислали… То, что прислали. Оно долго не понимало, куда попало, и с кем имеет дело. Даже угрожало некоторым, и мне в том числе, страшными карами. А потом оно учинило внезапную тревогу. И сразу осознало, какой страшный зверь ББМ. С каким большущим прибором. Один лишь третий самоходно-минометный дивизион сработал четко. Мы той ночью стояли в наряде и просто не могли протормозить так лихо, как остальные. И хотя нового командира сильно удивили мои тапочки, он, тем не менее, сообразил, на кого тут не стоит попусту гавкать. Так я отпуск и заработал.

Тем временем "строевая часть" бригады начала рассылку запросов по ВУЗам — правда ли, что такой-то числится у вас студентом? Я как раз дежурил по штабу и мне удалось подержать в руках несколько конвертов перед отправкой.

На одном я прочел в адресной строке: "Свердловский педагогический университет".

На другом: "Московский Государственный Институт".

Поскольку второй конверт отправлялся по мою душу, пришлось звонить родителям и просить взять на журфаке справку, что я действительно студент.

А то мало ли, чего напишут в ответ из Московского Государственного Института. Вдруг еще матом пошлют.

Минотавр вызвал меня и сказал:

— Я тут подумал и решил. Зачем тебе отпуск теперь? Еще мне возиться с документами на тебя, ставить какого-нибудь раздолбая на замену, потом ты вернешься и тут же уйдешь… Наплюй ты на этот отпуск. Зато уволишься в первую партию. Ага?

Я состроил недовольную мину. Досрочное увольнение ломало все мои планы. Уйти в сентябре — пожалуйста. Но из-за дембеля в августе я не смог бы поехать на полигон. А полигон, ребята, это у-у… Я мечтал о нем полгода, с прошлого раза. Полигон это лучшее, что есть в самоходной артиллерии. Только на стрельбах в нашей службе появляется смысл. И смысла этого — черпай полной ложкой. Гусеницы, броня, стволы, все наконец-то приходит в движение. Столбы разрывов на горизонте. Завывание лазерного дальномера. Громкий мат в эфире. Свист пролетающих над головой снарядов. Атомная мина в оружейной комнате… И бескрайний Днепр под боком, чудный в любую погоду.

— Знаю, ты очень хотел на полигон, — сказал Минотавр. — Но тогда вместо тебя придется оставить здесь другого сержанта. Того, кто примет дивизион в сентябре, когда Галимов уйдет. И как он будет руководить, если не работал на полигоне со всеми? Будь человеком. Ты ведь не хочешь, чтобы ваши с Тхя усилия пошли прахом.

Этими словами он меня купил. А вы, небось, решили, что Минотавр был дураком? Нет, он просто был иногда Минотавром.

— Значит, мы возились не впустую и сделали нечто толковое из третьего дивизиона? — спросил я.

— Конечно, — сказал Минотавр.

И улыбнулся.

Все-таки он был счастлив от меня избавиться как можно скорее. Я его не винил. Я бы сам от себя избавился. Нестабильный я был сержант, у меня сегодня все по струночке ходят и сапоги чистят, а завтра вместо строевой песни распевают "Если близко воробей, мы готовим пушку!". Нам-то весело, а с Минотавра комбриг сдирает три шкуры.

— Хорошо, — говорю, — я уже забыл про отпуск.