Оружие возмездия. Тотальная война

— Насильственная смерть. Одиннадцатое августа, — перевел он строчку для Карины.

— А подробности? — Пальцы больно сжали ему плечо.

— Подробности в уголовном деле, но нам их не дадут, — ответил Максимов. — Спросим у других.

Через поисковую систему он нашел веб-адреса гамбургских газет. Выбрал менее известные желтые издания. В номере за 11 августа электронная газета «Woo!», дальняя родственница отечественного «Мегаполиса», поместила репортаж об убийстве в публичном доме на Рипербан. Текст был на английском, и Максимов не сразу сообразил, что Карина тоже может прочесть его. Хотя по трем кадрам с места происшествия можно было и без знания языка понять, что и где произошло. Вход в заведение с красным драконом, обнаженная женщина вырывается из рук двоих мужчин. Явно тайка, значит, из этого салона. И мужчина, распятый на большой кровати. Грудь и лицо в чем-то красном.

— Мамочка! — всхлипнула Карина.

«Папочка! — мысленно поправил Максимов, не сдержался и добавил: — Козел!»

Он дал команду сохранить информацию в отдельном файле и выключил компьютер.

— Сволочи, как они его… Мамочка!

У Карины по щекам вновь побежали ручейки, одна слеза капнула Максимову на подбородок.

Хотел авторитетно пояснить, что такие ликвидации дорого стоят и никто не станет тратиться, если можно просто дать кирпичом по голове в темном месте.

— Что он повез в Гамбург? — как можно тише спросил

Максимов.

— Янтарные кубки старинной работы. Очень редкие, — прошептала Карина, теснее прижимаясь к нему.

Максимов одной рукой обхватил ее за талию, без труда встал на ноги и вынес Карину на балкон. Осторожно опустил.

— Тише, Кариночка. Все серьезнее, чем я думал. — Он положил руки ей на плечи, притянул к себе, — Хочешь, чтобы я помог тебе?

Она кивнула и снова закинула голову вверх: из-за своего роста иначе смотреть в глаза Максимову не могла.

— Расскажи все подробно. С самого начала.

Оказалось, что первопричиной всех бед была сама Карина. Дед, профессор Ованесов, душу не чаял во внучке и с детских лет позволял ей копаться в своих бумагах. Архив у энтузиаста поиска Янтарной комнаты скопился весьма солидный. Где-то среди тысяч документов Карина и нашла рапорт немецкого офицера о гибели четверых солдат, заваленных в подвале на Понарте вместе с каким-то ценным грузом. Рапорт составили со слов свидетелей, чем и ограничились, потому что русские уже взяли город в кольцо, и, естественно, никто откапывать солдат не стал. Дед особого значения документу не придал, потому что высчитал: в трубу, где погибли солдаты, Янтарную комнату уместить было невозможно, а интересовала его только она. А Карина быстро установила, что подвал этот цел. Более того, родной папочка в нем оборудовал студию.

Мальчики мечтают убить папу, а девочки тайно влюблены в отцов, утверждал озабоченный Фрейд. Бог Яхве ему судья, но без психоанализа дальнейшее объяснить сложно.

Дымов приехал в Калининград зимой, но, как ни мал город, с Ованесовым он ни разу не повстречался. Дед не простил Ивану поругания чести дочери и разгильдяйский образ жизни. Во внучке дед, как часто бывает, не чаял души. А Карина любила Дымова, как только может любить ребенок родного, но далекого отца. Поэтому открытием своим поделилась с отцом, а не с дедом.

Иван Дымов сидел в подвале и мечтал о светлом будущем. А оказалось, что оно лежит за кирпичной кладкой в метре от него. Кладку Дымов пробил, разобрал завал и пробрался в полузасыпанную трубу. Клад сторожили четыре скелета в полуистлевшей форме войск СС. Каску и кинжал Дымов прихватил на память. А кубки и чаши из янтаря решил продать западным антикварам, желательно немцам.

— Почему именно немцам? — спросил Максимов. — У наших денег больше, и вопросов они задают меньше.

— Ага! А разве наши лохи знают цену кубку из коллекции музея Кенигсберга? — Она высвободилась из рук Максимова, сбегала в комнату, вернулась с рюкзачком. — Смотри.

Карина протянула пачку фотографий в фирменном кодаковском конверте.

Максимов обратил внимание на штамп салона, напечатанный латинскими буквами.

«Специально в Литву сгоняли, конспираторы! — усмехнулся он. — Правильно, местный салон сразу стукнул бы куда следует. Бандитам и ментам одновременно».

Быстро перебрал фотографии. Дымов заснял янтарные кубки в разных ракурсах, с разным увеличением, стараясь лучше показать детали. Маркировку на донышках сфотографировал очень крупно. Она говорила, что чаши и кубки — из коллекции кёнигсбергского Музея янтаря и прошли экспертизу в «Аненербе».

Карина, задумавшись, смотрела на озеро, с балкона оно было видно как на ладони. Ветер ерошил ее медные волосы, челка то и дело падала на глаза, и Карина смахивала ее быстрым нервным жестом. Слезы уже высохли, остались только следы от ручейков на щеках.

«Молодец, держится», — отметил Максимов, обратив внимание на твердую складку ее губ.

— Знаешь, я подумала, его все равно бы убили, вдруг сказала Карина. — Не там, так здесь.

— Почему? — спросил Максимов, хотя сам в эту же секунду подумал, что с таким кладом долго не живут.