Оружие возмездия. Тотальная война

Ресторан при гостинице — место особенное. Странно, что литература обошла своим вниманием этот бездонный кладезь наблюдений, подмостки тщеславия и арену нешуточных страстей. Правда, Генри Миллер и старик Хэм отдали должное бару отеля Ритц, но, скорее всего, в знак признательности: только там вечно голодным и регулярно пьяным, еще никому не известным писателям наливали в кредит. Для американцев в Париже бар отеля Ритц был кусочком родины, алкогольно-сексуальным Диснейлендом и праздником, который вечно останется с тобой.

А ресторан на первом этаже провинциальной гостиницы, построенной по типовому проекту брежневской эпохи? Это что угодно, только не точка общепита. Здесь не утоляют голод, здесь много пьют и плохо закусывают. В этом очаге культуры и разврата ежевечерне полыхает пламя уездных страстей. Здесь гуляют. Как принято гулять на одной шестой части суши: так, чтобы рубахи трещали на груди и колготки лопались на коленках. Здесь все на виду, как в коммунальной квартире, и все напоказ, как на светском рауте: пьяные слезы, поцелуи взасос и мордобой в туалете.

У нас не принято перепроверять счет и не считается жлобством унести домой недоеденный холодец. А танцы? У нас бросаются в пляс, как в штыковую атаку, сатанея от языческой первобытной свободы. А в медленном танце прижимают женщин так, словно хотят навсегда раствориться в их жаркой от желания плоти. А песни в три аккорда под вой синтезатора? Этот салат-оливье из перепевов мировых хитов, лагерных романсов и первых робких сочинений местного Игоря Крутого, работающего по совместительству бас-гитаристом. У кого повернется язык охаять песни, любимые народом? Родная эстрада, ты вышла из расшитого стеклярусом пиджака ресторанного лабуха. В нем и осталась.

Группа музыкального сопровождения вечернего загула еще устанавливала инструменты. Пара официантов неспешно лавировала между столами, расставляя приборы. В пустом зале вызывающе белели накрахмаленные скатерти. Столик в дальнем углу оккупировала кампания мужчин. Судя по вальяжным позам, здесь они чувствовали себя как дома, вернее — на работе. В подопечной им гостинице и ее окрестностях ничего серьезного не происходило, и компания коротала время за нардами. Громко цокали кубики, падая на доску, мужчины оживленно комментировали игру, спорили, азартно жестикулируя.

При появлении Максимова они притихли, дружно повернули головы в его сторону. Потом так же синхронно посмотрели влево — на кого, Максимов из-за колонны не разглядел.

Прошел к центральному столику в ряду у окна. Сел. Выложил на стол сигареты.

Официант подплыл с минимально возможной скоростью. На лоснящемся лице держал стоическую улыбку: посетитель в неурочный час — хуже не бывает, а куда денешься?

Окинул Максимова профессиональным оценивающим взглядом.

— Добрый день, уважаемый.

— Салям, — поздоровался Максимов. — Как зовут?

— Абдулло, — нехотя ответил официант.

— На обед я, конечно, опоздал. Когда у вас ужин начинается, Абдулло?

С лица официанта сошло напряжение. Он шире улыбнулся догадливому посетителю.

— Через час. Кухня уже заканчивает.

— Замечательно. — Максимов сержантским взглядом ощупал официанта с головы до ног. — К ужину я приду с друзьями. Они иностранцы. Хочется, чтобы у них остались приятные воспоминания о вашем городе. Придется постараться, Абдулло. Ты готов?

Абдулло подобрал живот, кивнул, придавив оплывшим подбородком мятую бабочку.

— Замечательно. Неси меню, посмотрим, чем у вас кормят. Да, погоди! — остановил Максимов приготовившегося сорваться с места официанта. — Пусть сварят кофе по-восточному. Настоящий. И принеси стакан минеральной воды.

Официант попорхал салфеткой над скатертью, сметая невидимые крошки, и резвой рысцой засеменил между столами.

Максимов закурил. Отвернулся к окну. За стеклом остывала пустынная площадь. Краски сделались насыщеннее, под деревьями залегли густые тени. Розовые кусты на клумбе казалась пластмассовыми.

Почувствовав приближение официанта, Максимов очнулся и повернул голову.

— Ваш кофе. И вода. Специально положил лед.

— Молодец.

Первым делом Максимов попробовал кофе. Он оказался именно таким, как учит восточное правило: крепким, как дружба, горячим, как кровь, и сладким, как поцелуй любимой.

Кивком похвалил официанта.

Долго изучал меню, подробно расспрашивая официанта, что и как готовится. На цены внимания не обращал, на что, конечно же, обратил внимание Абдулло. С каждой минутой он проникался все большей симпатией к клиенту.

— Пожалуй, все. Остальное придумаем по ходу дела. — Максимов вернул меню официанту.

Абдулло замешкался, стрельнул сальными глазками в дальний угол.

— Прошу прощения, уважаемый. С вами хотят познакомиться.

— Кто? — поднял бровь Максимов.

— Одни хороший человек.

На лице Абдулло замерзла улыбка. Чувствовалось, что поручение ему не доставляет никакой радости, но гость приехал и уехал, а ему еще жить и жить с компанией в углу зала.

— Если хороший, пригласи к столу, — после секундного размышления решил Максимов.

Абдулло помял салфетку.

— А может, вы подойдете, уважаемый?

— Исключено.

Максимов отвернулся к окну.