Оружие Возмездия

Понятия не имею, почему я не бросил миску с кашей. Видимо, инстинктивно подхватил ее со стола. Так или иначе, я прыгнул к двери, крепко сжимая миску в левой руке. Растопырился в проеме, чтобы не выпасть наружу – рефлекс самоходчика, – и правой толкнул дверную ручку, вниз и от себя.

Прочихался, прозрел – и обомлел.

Дорога была узкая, и наш «Урал» собрал за собой порядочный хвост гражданских легковушек. Теперь представьте реакцию их водителей.

Нет, вы представьте. Едет перед вами простой военный грузовик с железной будкой вместо кузова. Неожиданно в корме будки распахивается дверь. Из двери вырывается черный-пречерный дым. А в этом черном-пречерном дыму стоит парень в черном-пречерном комбинезоне. И в одной руке у парня алюминиевая миска.

Вы бы видели, какие глаза были у водителя передней машины в колонне. Мне показалось, они заняли все лобовое стекло.

Смущенный, я убрался назад, поставил миску на стол и осторожно сунулся к шкафчику. Там вроде не горело. Дым из кунга вытянуло вмиг. Я приоткрыл дверцу шкафичка, полюбовался на оплавленные провода, стал искать предохранитель и вроде бы нашел его. Вроде бы предохранитель вроде бы сработал штатно. Развития пожара можно было не опасаться. Доложить об инциденте – успеется. Я с облегчением выдохнул. Обернулся, помахал гражданским водителям, захлопнул дверь. Стараясь не думать о том, что мне здорово повезло. Кунг это «кузов универсальный несгораемый герметичный», в данном случае битком набитый горючими материалами. Включая мою куртку на вате. Задымление было такое, что либо распахивай дверь настежь, либо отдавай концы. В случае настоящего пожара я бы, открыв дверь, только поддал огню кислорода – и полыхнуло бы прямо на меня. Следующей фазой поездки в гости к Косяку стало бы катапультирование вашего покорного слуги на дорогу. Какой там, к черту, огнетушитель. Тем более, он сто раз просрочен.

Пожарный норматив покидания кашээмки: за пятнадцать секунд пролезть сквозь весь МТ-ЛБу – войдя через люк механика-водителя, выйти через кормовой. На первый взгляд, для этого требуется грация ленточного глиста. Но когда привыкнешь к машине, запомнишь все острые углы, то и за десять секунд управишься.

Я снова уселся за стол и занялся остатками каши.

Кто бы мог подумать, что назавтра кунг попытается убить меня другим способом, куда более коварным.

Впрочем, он, сволочь, не на того напал.

* * *

До деревни Косяка добрались уже в сумерках. Остановились возле типичной хаты-мазанки, и наш водитель скрылся в ней. Скрылся надолго.

Мы с офицерами бродили у машины. Я доложил Афанасьеву об инциденте с распределительным щитом. Майор поглядел на меня так, будто я это нарочно устроил. Он слазал оценить разрушения и сказал: да, предохранитель сработал штатно, но электропитание кунга теперь отрублено напрочь, а провода в таком состоянии, что и думать нечего все наладить по-быстрому.

– Ну вот, оставил ты нас без отопителя.

– Почему – я?!

– Потому что!

– …И не «нас», а только себя. У вас в кабине печка.

– А спать где будем?!

– Там будем, – сказал капитан Дима Пикулин, показывая в сторону хаты. – Чего ты пристал к парню, в самом деле. Он же не нарочно замыкание устроил.

– Это мы еще разберемся! – пообещал Афанасьев.

Судя по интонации, он не был особенно сердит. Просто решил лишний раз напомнить мне, кто тут главный, а кто временно оказался в Вооруженных Силах и теперь своим присутствием в них ставит под вопрос обороноспособность страны.

Косяк все пропадал в хате.

– Погудеть ему, что ли? – спросил я.

Это было не от душевной черствости, просто хотелось залезть в кабину, сесть за руль и гуднуть слегка. Раз уж рулить не приходится. Я очень давно не водил машину. А ведь умел когда-то.

– Имей совесть, – пристыдил меня Афанасьев. – Человек полтора года не видел маму с папой.

Совести хватило еще на пару минут.

– Ну-ка, погуди ему, – скомандовал Афанасьев. – Только негромко.

– Как получится. Это ж «Урал», он тихо не умеет.

– Дай лучше я, – решил Афанасьев. – А то ты еще чего-нибудь замкнешь. Нажмешь на кнопку, и машина взорвется.

Но я уже сидел в кабине и тихо гудел.

Мой сигнал не возымел никакого эффекта.

– Кто ж так гудит? – презрительно сказал Афанасьев. – Дай, я.

– Сами просили негромко…

Капитан Дима Пикулин топтался на обочине. Темнело. Холодало.

– Гляди, как надо! – объявил Афанасьев и погудел как надо.

Машина издала унылый, но оглушительный стон. Так, наверное, вздыхал голодный тиранозавр-рекс.

Из хаты выскочил Косяк и обеими руками замахал нам, приглашая внутрь.

– Извините, – сказал он смущенно.

– Да мы понимаем, – заверил его Афанасьев.

В хате оказалось жарко натоплено и крепко накрыто на стол. Отец Косяка, кряжистый дядька, рано постаревший лицом от крестьянской работы, но в остальном форменный богатырь, уверенно выставил перед товарищами офицерами зеленоватую бутылку. Пузырь был как раз такой, чтобы папаше удобно взять в могучую руку – литра полтора.

– Ну, – объявил Афанасьев, – со свиданьицем!

– Хлопчикам-то нальем маленько… – папаша едва заметно подмигнул.

– Только маленько, – согласился майор.