Ось мира. Медынское золото

Людям уже приходилось видеть усадьбы наманских богатеев: огромный дом белого камня, спасающий не столько от холода, сколько от летнего зноя, позади множество отдельных построек для прислуги, домашних животных и иных надобностей, а рядом – небольшая крепостца, где все могли укрыться в случае нежданной беды. Такое же устройство встретилось и здесь, и, казалось, пастухи могли просто сказать, что внизу расположена вилла, и назвать имя владельца. Вместо того они дрожали крупной дрожью и в ужасе закатывали глаза, хотя и сами имели отношение к таинственной вилле, поскольку съеденное стадо принадлежало не им, а было частью усадебного хозяйства.

Взять крепость с налёту не удалось. Потом уже выяснили, что внутри сидел мажонок, боевой силы не имевший, но учуявший подходившее войско. Ворота оказались заперты, стража наготове.

Кочевники в таком случае принимались грабить усадьбу и лишь потом шли на вражескую твердыню. Ризорх немедля сообразил, что усадьба, зажатая между цитаделью и горами, никуда не денется, а вот в крепости таится и копится недобрая, тёмная сила, а значит, поворачиваться к ней спиной никак нельзя.

Войско выстроилось напротив ворот на приличном отдалении, поскольку никто ещё не мог знать, кто или что скрывается в цитадельке. Как обычно выделили отряд в полсотни луков. На этот раз с передовыми пошёл один Инейко, остальные волхвы прикрывали стрелков, стоя в общих рядах. Расстояние казалось близким, делиться не было нужды.

– По воротам, на раз! И!..

Туча стрел, настоящих и наколдованных Инейкой, бьёт в дубовые створки, по здешнему обычаю окованные стальными полосами, и ворота слетают с петель, зашибая тех, кто прятался за ними, лопается вершковой ширины железо… проход открыт, можно рваться внутрь, сокрушая цепочку защитников, но именно в это мгновение из тёмного провала вышибленных ворот навстречу нападавшим выплеснулась несуразно вопящая волна. Это были не защитники крепости, наманский воин, даже умирая, помнит о дисциплине. Сейчас на волю вырвалась дикая толпа, лишь наполовину состоящая из существ, которые, пусть с трудом, могли бы называться людьми. Мохноногие сатиры, минотавры с могучими загривками, оскаленные псоглавцы, шипящие ехидны и гипоандры с безумно выкаченными глазами. Каких только монстров не родится под безжалостным южным солнцем, и все они, сгорая от жажды убийства, мчались на замершее в растерянности войско. Кто–то из чудищ сжимал в узловатой руке дубину или топор, кто–то размахивал простой палкой, хотя большинство рвались в бой безоружными, ужасные только природной мощью и нечувствительностью к магическим ударам.

Первыми опомнились колдуны.

– На раз! И!.. – скомандовал Инейко.

Полсотни стрел в упор и целая туча намётом, через головы своих – казалось, нежить должно было выкосить, не оставив ничего живого, но по–настоящему живого в толпе и не было. Повалился лишь первый ряд, а в глубине рухнуло несколько фигур, а остальные, на долю которых достались наколдованные стрелы, продолжали бежать, и через секунду передовые лучники оказались смяты ревущей волной. Второго залпа дать они не успели, а колдовская защита не отбросила никого из нападавших. Толпа нежити даже не задержалась, ударившись о группу людей, упавшие уроды были растоптаны своими же.

– Так, значит, так! – проревел Милон и шагнул в первый ряд, уперев в землю рогатину.

Поняв сигнал, войско мгновенно перестроилось. Ратники с рогатинами, копьями и топорами очутились в первом ряду, а лучники, уже привыкшие быть на острие атаки, кинулись под защиту тяжеловооружённых воинов. Кто–то задержался, чтобы выпустить лишнюю стрелу, и был стоптан, кто–то успел раньше других и теперь стрелял из–за спин, прикрытый не колдовской мощью, а рукой товарища.

Скор оказался позади Милона и успел всадить стрелу в вытаращенный глаз гипоандра. Уже мёртвый, тот подкатился под ноги Милону, но сбить колдуна с ног было делом невозможным; когда Милон ходил, бывало, на медведя, то зверя он брал не колдовской, а человечьей силой. Милон лишь пригнулся и принял на рогатину следующего монстра, какие допрежь в леса не забегали и у людей названия не имели.

Тем временем Скор уже вновь изготовился к стрельбе.

Всё сражение длилось не более минуты, задние ряды нападавших попросту развернулись и кинулись наутёк. Потом уже люди разобрались, что произошло, а покуда они били и отбивались, кололи и стреляли вдогонку бегущим, пока последняя кошмарная тварь не скрылась или не была убита. Тогда пришло время осознания происшедшего и подсчёта потерь.

Нежить не могла и не может быть войском. Они привыкли рвать и бить людей, но это должны быть беспомощные поселяне, в крайнем случае, отдельные охотники. Встретив серьёзное сопротивление, каждое из чудищ предпочло бежать, чтобы в другом месте искать себе более лёгкой поживы. По–настоящему дрались лишь те, кто не мог свернуть, будучи зажатым в общей толпе.