Ось мира. Медынское золото

Тем не менее потери оказались велики, как никогда. Из шести сотен бойцов, подошедших к стенам крепости, на ногах оказалось чуть больше пятисот. Три десятка раненых отнесли к лекаркам, а остальные ушли к предкам в мир сна, где не нужны ни добыча, ни воинская слава. И ничуть не утешало, что на поле боя осталось валяться полторы сотни чудовищ, могучих дикой силой и неуязвимых для магии. В родных лесах, основательно вычищенных, подобную тварь удавалось загнать раз в десять лет, и каждый случай пересказывали потом зимними вечерами замершим от страха и любопытства детишкам.

Потери могли быть куда как больше, но неожиданно оказалось, что в передовой группе, нацело стоптанной бегущими уродами, выжило больше половины стрелков. Все они были оглушены и помяты и не помнили ничего, но ни коготь, ни копыта, несущие верную смерть, их не коснулись. Загадка разрешилась, когда подобрали изувеченное до неузнаваемости тело Инейко. Молодой маг, умевший бить врага, но знать не знавший охранной магии, за секунду до смерти понял, что такого противника магией не остановишь, и последнее своё заклятие наложил не на врага, а на соплеменников, сбив людей с ног и закрыв их, всех разом, своим телом. И сотня монстров пробежала, растоптав одного человека и не тронув остальных. Инейко был уже мёртв, но продолжал колдовать, безо всякой анагонии, просто потому, что надо было выручать тех, кто пошёл за тобой.

Теперь все взгляды были обращены на приземистую крепость, откуда был выпущен этот ужас. Неудивительно, что пастухи на горных склонах начинали икать от страха при упоминании этого места. Чем бы ни кончилась война, жить в этом краю отныне невозможно. Даже одно чудовище может превратить существование целого края в непрестанный кошмар, а против пришельцев была выпущена по меньшей мере тысяча монстров. Часть из них была убита, но гораздо большее количество сумело скрыться. Теперь отсюда по всему свету начнёт распространяться дьявольская зараза. В хорошо обжитых и обустроенных местах люди повыбили бы чудовищ, но в стране, разорённой нашествием, некому устраивать облавы на монстров и людоедов.

Впрочем, пусть это беспокоит наманцев, устроивших в своих владениях рассадник потусторонней мерзости. Пришедшие люди хотели сейчас одного – отомстить за погибших. Они рвались в бой, и только строгий приказ колдунов удерживал их. Волхвы понимали, что даже если в крепости нет иной чародейной защиты, осаждённые не сдадутся. После того как они выпустили на волю адское воинство, пощады им не будет. Поэтому первыми пошли в бой чародеи, и гнев их был неудержим.

Вышибленные ворота уже были подняты и вновь закрыты, но их вынесли духом, обрушив град камней, каждый с доброго быка размером. Вблизи от гор камней долго искать не приходилось. Трещало дерево, гнулся металл, раскалывались и падали циклопические плиты стен. Следом ударили молнии и колдовское пламя. Но даже после этого, когда в широкий пролом двинулись ратники, в них полетели стрелы и свинцовые шарики пращников. В ущелье пращники отбивались камнями, свинец берегли, а тут его тратили щедро, не считая.

Месть местью, но ярость глаза волхвам не ослепила, когда в бой вступили люди, колдуны уже старались не столько бить, сколько защищать, поэтому новые потери среди своих были невелики. Стрелы свистели мимо, свинец падал, не долетев. А вот защитников злой крепости не щадили, брали живьём только тех, в ком подозревали командиров, и их судьба была тем более незавидна. Ризорх, обычно отпускавший пленников, на этот раз твёрдо обещал, что живым не останется ни один.

Оглушённые колдовскими громами наманские воины тем не менее продолжали сопротивляться, пусть в десятую долю возможного, но поскольку гарнизон состоял сплошь из ветеранов, то и этого было достаточно для успешной обороны. В плен попадал лишь тот, кого выхватывала из рядов рука колдуна.

Солдатские казармы, внутренний двор, помещения для прислуги, которую тоже изрубили в клочки… На первом этаже – пышно убранные покои… там ни души, и лишь в закоулках второго дворика в отхожем месте был сыскан последний обитатель крепости. Карлик в пышном златошивном одеянии забился в самую глубь, мог бы – и в поганую яму нырнул. А увидав бородатые лица лесных ратников, карла (вот он кто! – карла из старой сказки!) завизжал так, что все невольно попятились. Человеческой глотке таких звуков не издать, тут явно не обошлось без чародейства.

– Сокрушу! – визжал уродец. – Не подходи!..

Меж скрюченных пальцев зазмеились тонкие огни – предвестники молнии, но в ту самую минуту Нашта, оказавшаяся поблизости, резко шагнула вперёд, ухватила карлу за ворот его хламиды и вздёрнула вверх, только ножки, обутые в солдатские калиги, замолотили беспомощно воздух.

– Фокусник! – В этом слове было столько презрения, что карлик беспомощно обвис и даже лягаться прекратил. – Мажонок! Ну, давай, сокруши нас, покажи свои умения.

На вытянутой руке, как волокут, стараясь не запачкаться, нечистого и кусачего зверька, Нашта вынесла уродца во двор и кинула перед Ризорхом.

– Вот. Это он тут всем заправлял.