Ось мира. Медынское золото

Сами тем временем стали смотреть господский дом. Первый раз довелось поглядеть не разграбленную покуда усадьбу. Нижний этаж – просторный, изобилующий прохладной тенью, украшенный мраморными фигурами. Такие фигуры уже попадались людям. Колдуны смотрели и сказали, что ничем мрамор не зачарован, просто камень – и всё. Воины подумали и решили от греха подальше статуи разбить. Мало ли что не зачарован, а глядит, как живой, и, значит, опасен. Там, где войско проходило, целых фигур не оставалось. А тут стоят целёхонькие, непонятно зачем. Неужто и впрямь для одной красы?

На верхнем этаже под раскалённой от солнца крышей ютятся слуги. Там всё просто и понятно, никаких роскошных нелепостей. Но ни внизу, ни наверху не видать обитателей дворца. Лишь в одной комнате сидела за пряжей старуха, древняя, как заросший мохом пень. На ворвавшихся воинов она и внимания не обратила, лишь отмахнулась рукой, мол, или убивайте, или ступайте прочь, а работать не мешайте.

Старуху не тронули, пошли дальше. И уже в одной из дальних комнат Скору удалось заметить потайную дверцу, через которую, видать, и сбежали обитатели усадьбы, те, что не погибли при воротах.

Надо было бы позвать своих, но люди были заняты добычей и сбережением тягловых животных, а азарт погони подстёгивал и не позволял терять времени. Скор протиснулся в узкую дверцу и поспешил по следам, которые ему, как охотнику, были отлично видны.

Всего убегало шесть человек: один мужчина и пять женщин. Женщины семенили мелкими шажками, и мужчина двигался под стать им, только ступал тяжело, видно, был тучен. Таким манером далеко не уйдёшь, и Скор поспешил следом. За себя он не опасался, человек, который так ходит, хорошим бойцом не бывает.

Оба предположения оправдались очень быстро. Пройти беглецы сумели совсем немного, и толстяк, хотя и висел у него на поясе не то короткий меч, не то большой нож, оказался не воином, а ходячим мясом. Через несколько минут погони Скор увидел толстяка, который лежал ничком в луже собственной крови. На мертвеце была такая же златошивная одежда, что и на карле, заправлявшем делами в крепости. И лицо у него было такое же одутловатое и безбородое. Если бы не разница в росте, они казались бы близнецами.

Скор толчком перевернул труп. Горло златошивного оказалось разорвано, а ножище так и висел на поясе: убитый не поспел или не догадался его вытащить, чтобы защитить хотя бы собственную жизнь.

Всё–таки удивительные существа эти наманцы! У них если солдат, так он и воюет, а не солдат, то подходи и бери его голыми руками. Где таким выстоять в трудную минуту!

Чужое оружие Скор брать не стал, оно и подвести может. Побежал дальше и тут же услышал отчаянный женский крик. Уже не разбирая следов, кинулся на звук, на ходу выдернув из–за голенища свой нож, пусть не такой длинный, как у наманца, но удобный и в деле проверенный. Краем глаза успел заметить лежащее тело женщины. Она явно была мертва, и Скор, не задерживаясь, побежал дальше. Продрался сквозь кусты и на усыпанном камнями берегу реки увидел двух девушек. Они уже не пытались бежать, а стояли, уцепившись друг за друга, и дрожали, словно овцы, покорно ждущие, пока мясник соберётся перерезать им горло.

Стремительная тень мелькнула сбоку. Скор, не глядя, отмахнулся ножом, заставив напавшего отпрыгнуть. Лишь после этого он сумел рассмотреть своего противника. Совершенно голый человек, страшно тощий, с безумными глазами под копной взлохмаченных волос. Он тонко шипел сквозь сжатые зубы и пританцовывал от нетерпения, выбирая момент, чтобы ударить. В руках у него не было ничего, но Скор охотничьим чутьём понимал, что дозволить голому ударить будет равносильно смерти. Он перекинул нож в левую руку, а правой выдернул саблю, ещё ту, добытую в первом бою с кочевниками.

Как следует замахнуться он не успел, голый прыгнул, и рука, на которой вдруг выросли вершковые когти, мелькнула у самых глаз. Скор отшатнулся по наитию, ибо заметить удар и среагировать на него было невозможно. И уже отшатываясь, выбросил вперёд руку с ножом, вогнав лезвие в тощий живот оборотня.

Оборотень безголосо гамкнул и, не обращая внимания на тяжёлую рану, прыгнул на Скора. Сабельный удар пришёлся по когтистой лапе, но даже со вспоротым животом и без одной лапы вервольф продолжал сражаться. Скор был сбит с ног, сабля вывернулась из руки и брякнулась где–то на камни. Кочевник, поднаторевший в рубке, так просто саблю не выпустил бы, а Скору оставалось надеяться на нож и собственную силу, которая не шла ни в какое сравнение с мощью нежити.

Тощее тело оказалось невероятно тяжёлым, словно не волк, а медведь навалился на Скора всей многопудовой тяжестью. Нож вошёл оборотню в грудь по самую рукоятку, но монстр продолжал напирать, стремясь достать горло человека. Челюсти поехали вперёд, оскалились зубы, готовые рвать и грызть. Скор чувствовал, что сейчас чудовище попросту сомнёт его, и даже если потом само издохнет от ран, Скору это уже ничем не поможет.