Осада

Побледневший митрополит замер. Побежал шепоток, кто-то выкрикнул, что это провозвестие гибели Рима. Крикуна зашикали, но зашептались оживленней. Константин же встал и повернулся к толпе, немедленно замолчавшей. Спустился по ступеням, поднял высоко корону — чтобы видели все.

— Я верую в милость Господа и в силу человеческих рук, а не в знамения! — провозгласил он и увенчал короной свое чело. — Да благословит меня Господь, да наделит меня мудростью править справедливо и силой защитить державу моих предков!

Толпа разразилась криками ликования, и Лонго вместе с ней. Теперь уже сомнений не оставалось: за этого императора Лонго сразится с радостью.

Вскоре крики вразнобой сменились единым, мощным славословием, какое по обычаю возносилось каждому новому василевсу: «Свят, свят, свят! Слава в вышних Богу и на земле мир!» Люди опускались на колени; и миряне, и клирики — многие распростерлись на полу. Лонго опустился на колени, но простираться не стал. Он, благородный генуэзец, был готов почитать императора, но не собирался ползать на брюхе ни перед кем. И головы не склонил. Потому Константин обратил на него внимание, кивнул ему и затем вышел из храма. За ним последовали митрополит и юноши с кадилами.

Так Константин Драгаш стал Константином Одиннадцатым, Цезарем Августом, богоданным василевсом Византии, императором Рима.

Вместе с толпой Лонго пришел к дворцу. Из-за обилия людей сразу подойти не удалось, он лишь издали разглядел Константина, сидевшего на троне посреди двора. Император улыбался, а перед ним нескончаемой чередой проходили люди, склонялись, целовали колени с выражением преданности, клялись в верности. Лонго присоединился к процессии и вскоре оказался перед императором. Поклонился низко.

— Ваше величество, для меня высочайшая честь из всех людей Генуи первым поздравить вас с восшествием на престол и изъявить вам нашу добрую волю и дружественность.

— Спасибо, синьор Лонго. Я рад видеть вас на своей коронации, — ответил Константин. — Я благодарен за то, что вы привезли послов моей матери и корону. Без вас сегодняшней церемонии не было бы. Будьте же почетным гостем на сегодняшнем пиру! Разделите со мной трапезу.

— Ваше величество, это приглашение — несказанная честь для меня. Но, к печали моей, я не могу его принять. Слишком долго не был я в Генуе и жажду поскорее вернуться. Я должен отплыть немедленно.

— Что ж, тогда — в добрый путь! Вы всегда желанный гость при моем дворе.

— Ваше величество, спасибо, — ответил Лонго, снова низко кланяясь. — Мой меч всегда к вашим услугам. Если понадобится, я немедля примчусь на ваш зов.

— Да пребудет с вами милость Божья, синьор Лонго! — сказал император Константин.

— Сохрани вас Господь, император Константин.

Январь 1449 г.

Близ Эдирне

Турецкое войско шло вдоль реки Марицы длинной плотной колонной, растянувшейся на многие мили. В голове ее рядом с Улу, окруженный телохранителями, ехал Мехмед. День был прохладный, ясный. Замечательный зимний день, и сердце Мехмеда пело. После недель муштры, сбора припасов и бойцов молодой султан вел в поход шестьдесят тысяч отлично снаряженных и обученных воинов. Своих воинов!

С войском отправился и султан Мурад, его несли в паланкине посреди колонны. Но завтра, когда войско покинет долину Марицы и направится на восток, Мурад вернется в Эдирне. Завоевателем Константинополя станет один Мехмед. И никто больше не сможет шептать за его спиной язвительное: «Книжник Мехмед, белоручка Мехмед!» Незачем будет убивать месяц за месяцем в далекой Манисе. Мехмед займет законное место на троне, хочет того отец или нет. С победоносной армией за спиной, с Константинополем у ног — кто сможет остановить его? Одна мысль об этом наполняла радостью.

Но улыбка сползла с лица, когда первые ряды вдруг остановились, а за ними — и вся колонна.

— Улу, посмотри, в чем дело! — приказал Мехмед.

Улу ускакал и вскоре вернулся с толстоватым коренастым греком, неловко державшимся в седле. Молодой султан присмотрелся: глаза умные, пытливые, но сторожкие, темно-синий богатый кафтан с драгоценными камнями, массивное золотое ожерелье. Наверное, советник какой, политик-хитроплет. Мехмед таким не доверял.

— Говорит, что он — большой чин, Сфрандзи зовут, посол из Константинополя. Ехал с горсткой охраны. Говорит, у него срочное послание для султана.

— Султан — я, — сказал Мехмед по-гречески. — Можешь передать послание мне.

Тот посмотрел на юношу с сомнением.

— Хорошо, — молвил он наконец. — Мое имя — Георгий Сфрандзи, я — praepositus sauri cubiculi Константина Драгаша, посланник Римской империи. Я прибыл с поручением от императора.

— Император мертв, — сказал Мехмед.

— Да, Иоанн Восьмой, прежний наш император и ваш верный союзник, мертв. Но я прибыл от его брата, наследника трона, принявшего корону под именем Константина Одиннадцатого.

— А разве младшие братья не оспорили его притязания на престол?