Осада

Ситт-хатун сидела, скрестив ноги, среди множества подушек перед ужином, достойным султана. Полукругом стояли низенькие табуретки, на каждой — медное блюдо с горой снеди. Сперва — прикуски: жареный миндаль, курага, пряная кислая долма — завернутые в виноградные листья рис с луком, укроп и мята, вымоченные в лимонном соке. Затем закуски, основа всякой турецкой трапезы, приготовленные гаремной кухней с несравненным мастерством: прохладная простокваша, корзинка со свежими гирде — жареными хрустящими лепешками, тающими во рту; огромное блюдо вареного риса, обильно сдобренного оливковым маслом и посыпанного черным перцем. Главные блюда: цельные жареные цыплята с золотистой шкуркой и нежным мясом, прямо спадавшим с косточек, и любимец Ситт-хатун, нирбах — густой отвар рубленой баранины с морковкой, корицей, имбирем, гвоздикой и гранатовым сиропом. Запивать еду можно было прохладным айраном, подсоленным и сдобренным мятой. От множества вкуснейших запахов у нее бурчало в желудке, но Ситт-хатун не ела.

Анна сидела напротив Ситт-хатун. Полька сделалась еще тоньше и бледнее, чем несколько месяцев назад, когда жена Мехмеда взяла ее в услужение. Они всегда трапезничали вместе, и неизменно Анна пробовала первой. Хотя это считалось задачей евнухов, доверия к ним было немного. Они уже дважды подводили, и оба раза Анна едва выжила. Пока она болела, Ситт-хатун ела лишь фрукты, которые сама срывала в саду гарема. Анна только что оправилась от второго отравления, и Ситт-хатун предвкушала первую за недели настоящую трапезу.

Прежде всего Анна тщательно принюхалась к пище.

— Я не советую есть долму, — сообщила она. — И нирбаху я бы не доверяла. Слишком много специй — возможно, чтобы скрыть привкус яда.

Ситт-хатун подала знак слуге, и тот унес подозрительные блюда. Лучше не рисковать.

— Ну, в конце концов, голодными не останемся, — заметила она, пожав плечами.

Бывало, что вообще вся еда оказывалась отравленной. В такие дни свита Ситт-хатун оставалась голодной — ведь они ели то, от чего отказывалась госпожа. А она отсылала пищу на кухню и заставляла слуг смотреть, как аши-баши, шеф-повар, отведывает каждое блюдо. Тот не всегда соглашался, и зрелище выходило весьма поучительное.

Анна начала пробовать. Проглотила несколько орешков миндаля и замерла, прислушиваясь к ощущениям, тогда как желудки у обеих скручивало от голода. Выждав несколько минут, она протянула блюдо госпоже. Пока та ела, Анна попробовала остальные кушанья, выжидая по несколько минут после каждого. Прошел целый час, пока наконец она протянула госпоже цыпленка.

Ситт-хатун зачерпнула куском лепешки густую простоквашу, наверх положила кусок курятины, впилась зубами и закрыла глаза, наслаждаясь вкусом. Когда открыла — увидела стоявшего в дверях евнуха. Ситт-хатун узнала его: Даварнза, секретарь великого визира Халиля.

— Госпожа, у меня послание, — сказал евнух с поклоном и протянул сложенный листок бумаги.

Ситт-хатун развернула, быстро прочла.

Гульбехар наняла убийц. Покушение состоится этой ночью. Султан согласился, твои стражи подкуплены. Если примешь мое предложение — помогу бежать из дворца.

Письмо подписано не было.

— Мне велели дождаться ответа, — сообщил Даварнза.

В правдивости письма Ситт-хатун не сомневалась. Выхода нет, придется соглашаться. Можно попытаться удрать самой, но вряд ли выберешься даже из дворца, не говоря уже про город. Можно умолять Мурада о помощи, однако шансов на его милость еще меньше, чем на успешное бегство без содействия Халиля. Лишь он был способен помочь. Хотя перспектива оказаться его наложницей ужасала, ничего иного не оставалось.

— Мой ответ — да, — сказала Ситт-хатун.

— Тогда прочтите еще и это. — Евнух протянул ей другую записку.

Человек по имени Иса придет за Вами ночью. С собой ничего не берите, он обо всем позаботится и приведет ко мне. После Вы поедете в Манису и сообщите Мехмеду, чем занимается Гульбехар в его отсутствие.

Ситт-хатун отпустила евнуха, затем порвала обе бумажки на крохотные клочки и проглотила, запивая прохладным айраном. Закончив, она отослала всех, кроме Анны, прочь и попыталась уснуть. Следовало отдохнуть и набраться сил, ночь обещала быть долгой.

* * *