Осада

Он знал это так же хорошо, как и все, кто контролировал его, но настаивал на внешних проявлениях. У него все еще было столько гордости. — Тебе следовало бы умолять меня.

— В этом нет необходимости, Малигрис. — Намирра погладил свой проклятый амулет. — Это то, что я должен обсудить для тебя.

— Отлично — сказал Малигрис, и это было правдой. Шадовар ничего не ответил и уставился на Намирру.

Намирра несколько мгновений молчал, потом кивнул и сказал:

— Сделано. — Он протянул Бреннусу руку.— Мы заключили сделку.

Шадовар уставился на отросток, словно не совсем понимая, что с ним делать, потом посмотрел через плечо некроманта на Малигриса.

— Могущественный будет соблюдать условия сделки?

Намирра кивнул и погладил свой амулет.

— Конечно.

— Хорошо. Бреннус широко улыбнулся, обнажив полный рот острых, как иглы, клыков, которым позавидовал бы даже Малигрис. — По рукам.

Шадовар схватил Намирру за руку, а затем так быстро, что даже Малигрис едва заметил это, потянул его вперед на лезвие блестящего черного кинжала. Намирра вскрикнул от неожиданности и попытался позвать на помощь слугу, но рука шадовара черным пятном закрыла ему рот, и Малигрис не почувствовал ни малейшего желания защищать некроманта. Бреннус закончил атаку, сначала опустив свой черный клинок в промежность Намирры, затем разрубил его по центру и позволил двум половинкам тела упасть отдельно.

Когда он закончил, проклятый амулет свисал с тыльной стороны его темного клинка. Он бросил его к ногам драколича.

— Вот твой подарок, Малигрис.

Малигрис настороженно смотрел на амулет, как и на кровавое месиво, в котором стоял шадовар.

— Если ты думаешь снискать расположение своей теплокровной изменой…

— Мы думали отомстить за оскорбление, которое он нанес нам, намекнув, что шейды не ровня жалкой кучке негодяев вроде Джентарима — сказал Кларибернус, — и за оскорбление, которое он нанес тебе, обращаясь с Синим Сюзереном как с дрессированной собакой.

Если бы у Малигриса еще были губы, он бы улыбнулся.

— За это я благодарю вас. Но почему я должен соблюдать условия сделки, которую он заключил? Моим драконам нужны джентаримцы, чтобы есть.

— На войне у них будет много еды — сказал Бреннус. — Это я тебе обещаю.

— Если ты подумаешь, то обнаружишь, что все еще связан обещанием Намирры — сказал Кларибернус. — Ты продался Культу Дракона, и даже мы, Принцы Тени, не можем освободить тебя.

ГЛАВА ЧЕТВЁРТАЯ

9 Миртула, Год Дикой Магии (1372 по Л.Д.)

Ночь в Анклаве Шейдов наступила как углубление общего мрака, когда воздух стал тяжелым и теплым и затянулся чернильным туманом. Галаэрон сидел на балконе перед главной спальней Виллы Дузари, не дежуря, но наблюдая. Несмотря на поздний час, из черного мрака доносился ровный ропот и грохот проезжающего транспорта, достаточно громкий, чтобы не дать компании беспокойных домохозяев оторваться от своих подушек. Арис был внизу, в нижних лабиринтах города, в своей мастерской. Руха рыскала по дому в поисках Малика, который, очевидно, находился где-то еще, кроме своей комнаты. Только Вала лежала в постели по другую сторону двери от того места, где сидел Галаэрон. Она не спала, просто смотрела в лезвие своего черного меча, с задумчивой улыбкой на полных губах и мягкостью в глазах, чуждой им днем. Галаэрон знал, что она присматривает за своим сыном в Ваасе.

По ночам темный меч часто погружал ее в транс и показывал, что происходит в спальнях Гранитной Башни. Она называла это «ходьбой во сне», хотя это больше походило на шпионаж. За те месяцы, что они провели вместе, он научился читать выражение ее лица и определять, когда она навещает Шелдона. То, что в эти дни меч, казалось, смотрел на мальчика все чаще, было одной из немногих вещей, которые заставляли Галаэрона думать, что оружие может быть не совсем зловещим.

Хотя он и не завидовал Вале за то, что она мельком видела сына, Галаэрон завидовал им. Его собственные отец и сестра были потеряны в тумане войны – мертвые или недосягаемые, он не знал. Мечи Эверески, отчаянно пытавшиеся спасти ворота в Рокнест, уже стали легендой. Судя по всему, Аобрик Нихмеду возглавлял атаку, и Галаэрон не был настолько глуп, чтобы поверить, что простой певец клинков может выжить в любой битве, в которой Хелбен Арунсун, один из Избранных Мистры, исчез без следа. Его сестра Кейя осталась запертой в Эвереске. Хотя Галаэрон не мог быть уверен даже в этом, поскольку фаэриммы давным-давно прекратили всякую связь с Последним Пристанищем, воздвигнув вокруг Шараэдима магическую мертвую стену. Ему было невыносимо думать о своей маленькой сестре, восьмидесятилетней, едва взрослой, сидящей в одиночестве на верхушке дерева, грустной и испуганной, вероятно, голодной и, возможно, даже в отчаянии, в то время как снаружи фаэриммы окружили город, ожидая возможности войти. И все же альтернатива , что мифал уже рухнул и Эвереска пала, была слишком ужасна, чтобы думать о ней.