Осада Чигирина

Ефим встал на лестницу, и медленно поднимался. Когда оставалось совсем чуть-чуть, чьи-то крепкие руки схватили его с двух сторон, резко подняли, и бросили на землю. Он упал, ударившись грудью, и застонал. От яркого света, зажмурил глаза и побледнел.

– Ну что, собачий сын, решил смуту затеять?

Это был голос Ивана Спиридонова. Ефима схватили и поставили на ноги. Перед ним стояли пятеро казаков, и турки. Те не вмешивались, и о чём-то болтали.

– Значит, ты был в Чигирине? Интересно, расскажи, как войско Ромодановского помогло нам?

Ефим молчал, не зная ответ, и понимая, что сейчас полностью во власти предателей.

– Так может тебе язык развязать, по турецкому обычаю. Знаешь, о чём я гутарю?

– Тогда продолжай молчать, казак, сейчас мои люди тебе почешут пяточки, – зарычал Иван, и кивнул своим помощникам.

Казаки быстро завалили Ефима на живот, и один из них уселся на спину. Второй стянул сапоги, и вытащил палку.

– Начинайте, хлопцы, да так, чтобы не только язык развязался, а из носа, и рта, кровавые бульбы пошли.

– Раз, два, три, четыре, пять, – считал казак, отвешивая хлёсткие удары по пяткам.

Ефим ворочался, пытался сбросить со спины казака, только ничего не выходило. Тот заломил ему руки за спину, и стянул верёвкой.

Душераздирающий крик казака разносился по всей площади, и когда количество ударов превысило сотню, Ефим уже не дышал, и выглядел мёртвым. Казак слез со спины узника, и пнул сапогом вбок.

– Кажись готов, пан. Перестарались.

– Не, не готов, – ответил Иван, и присел возле Ефима. Эти гады живучие, их вешать нужно, или головы рубить.

Затем взял за подбородок, и приподнял.

– Живой, стервец. Для первого раза достаточно. Отнесите его к яме, и бросьте. На днях продолжим беседу. Это будет хорошим уроком для других. Тех, кто не хочет идти под знамя гетмана, и думает выжить. А вот, что они получат, а не свободу.

Иван свернул дулю, и ткнул её под нос Ефиму.

После истязаний, Ефима оттянули за ноги к яме, и бросили, где он лежал до ночи, не приходя в сознание. Поздно ночью, открывая глаза, он огляделся, и не увидел никого. Куда девались пленники, которыми была забита яма?

Темнота, и сырость сводили с ума. Ноги горели, от побоев, и он, упираясь на локоть, приподнялся.

– Эй, есть кто живой? – закричал он.

Ефиму вторило эхо, и холодная, ледяная пустота. Когда увидел свои ноги, удивился. Они были обмотаны плотными тряпками, сапоги стояли рядом. Кто это сделал, он припомнить не мог. Заметив в кружке воду, тарелку с похлёбкой, и кусок хлеба, набросился на еду, как голодный зверь на добычу. Утолил голод. Ефима стало клонить в сон. И положив под голову пару пучков соломы, он повернулся на бок и уснул.

* Гаковница – тяжёлое ружьё, с крюком на прикладе.

* Чамбул – татарский конный отряд.

Галера «Красная стрела».

Никто за Ефимом больше не приходил, не мучил и не истязал. Значительно позже он узнал, что Иван Подопригора отправился с казаками в Украину. Товарищи по несчастью появились через два дня. Их турки брали на галеры, в качестве гребцов. Спас Ефима запорожский казак, Степан, это он промыл водой раны на ногах и перевязал. Степан и поведал правду о гребцах пайзенах, невольниках, на турецких кораблях.

Утренняя прохлада, шум моря, уносили Ефима далеко-далеко, к родным местам, принося на короткое время облегчение. Он шёл самым последним в веренице рабов, хромая, и оставляя на дороге кровавые следы. Раны на ногах кровоточили, и не заживали. Подходя к пристани, он услышал гул барабанов, доносившийся с кораблей. Бум-бум, бум-бум, бум-бум. В такт ударам поднимались и опускались вёсла невольников, разрезая морские волны, и унося лёгкие суда подальше от берега.

На небольшом мостике с рабов сбили кандалы и заставили грузить на судно провиант. Это была «Красная стрела», корабль, про который Ефиму рассказывал Кондрат.

Гордо покачиваясь на волнах, он стонал, от стремительных, яростных ударов волн, и словно хищная птица, с острым клювом, парящая в облаках, злобно взирал на невольников. Ефим успел снять сапоги и промыть раны морской водой. Соль обожгла ноги, и Ефим, обливаясь холодным потом, застонал. К берегу турки привезли телеги с бочками, и надсмотрщики, выстроили в ряд рабов. Работалось легко молодому парню. Плечи и руки, отвыкли от нагрузки, и приятно ныли, когда он катил бочку по деревянному помосту. Запахи огромного города, с благоуханиями, не давали сердцу покоя. Ефим до слёз зажмуривал глаза, и представлял, как он без кандалов, скачет на лошади по степям, к родному дому. Где во дворе его встречает мама и сестрёнка.

Когда трюмы «Красной стрелы», были забиты, невольников стали рассаживать по местам. Турок с плетью важно прохаживался по узкому проходу между скамьями, и тыкал толстым пальцем, указывая каждому рабу на маленькое пространство возле борта. На каждой скамейке (банке) сидели трое гребцов, их приковывали к деревянному брусу, на котором крепилась уключина. Длина «Красной стрелы» была метров шестьдесят, имелись тридцать два весла, длинной метров пятнадцать. Три мачты, с треугольными, прямыми парусами, и экипажем двести пятьдесят человек.