Осада Кавказа. Воспоминания участников Кавказской войны XIX века

Сегодня полный отдых, так что я позволил себе понежиться в постели до 7 часов утра. Пошел опять на базар, но нового не было ничего, а те же продукты значительно вздорожали. Два беглых солдата рассказывали офицерам о Шамиле. После взятия нами ах-кентских высот Шамиль убрался подальше и хотел захватить с собою свое единственное орудие, но деревянный лафет от времени и непогоды подгнил, а тут еще жители Ах-Кента просили оставить им это орудие для защиты от русских; но как только Шамиль уехал, те же жители послали к барону Врангелю депутатов с тою же злосчастною пушкою, но не в силах были ее дотащить. Начавшийся дождик заставил нас разойтись по палаткам. Депутаты от некоторых аулов прислали к барону Врангелю сына шамхала тарковского и подпоручика Апшеронского пехотного полка Никоркина, взятых в плен на Ибрагим-Дада в 1857 году. За этих пленных шамхал давал 5000 рублей, а русские предлагали 20 пленных мюридов, но Шамиль не соглашался, а теперь их привезли жители аула Унцукуля в виде подарка, за что получили от барона Врангеля 60 рублей, которыми остались очень довольны. Сегодня послали капитана Старосилло к главнокомандующему с донесением о взятии с боя переправы и покорении Аварии. Сколько надежд и предположений было у нас о предстоящих наградах!..

25 июля, суббота.

По возвращении некоторых рот с фуражировки, весь Дагестанский полк был собран на площадке, построенный в батальонные колонны. Ждали полкового командира, который должен был нам прочесть приказ главнокомандующего. Приказ был следующего содержания: «Войска дагестанского отряда! Вы храбро заняли переправу на Койсу и тем блистательно исполнили мое желание; благодарю вас от всего сердца за ваш подвиг.

Главнокомандующий^[354], генерал-адъютант князь Барятинский. Лагерь при озере Ретло, в Андии».^[355]

Солдаты начали без всякой команды неумолкаемо кричать «ура», потом сам командир полка, расчувствовавшись, произнес речь, в которой самыми лестными выражениями благодарил полк, отличившийся больше всех, за храбрость, неустрашимость и безропотное перенесение трудностей бывшего похода. Офицерам, вызванным вперед, жал каждому руку и отдельно каждого благодарил, уверяя, что все отличились. Старик Балашевич прочувствовался до слез и, в свою очередь, благодарил полкового командира за честь, которую он предоставил ему, дав в командование такой славный батальон, а нас — за то, что мы отличились и этим дали возможность и ему, старику, испытать приятные минуты сегодняшнего дня. Доброй души человек был, правда, наш батальонный командир, хотя, не зная походов до старческих лет, и проявлял некоторые странности в опасные минуты. От имени командира полка было отпущено в каждую роту по ведру спирта, и крики «ура» не умолкали до самого обеда, когда голод загнал людей в палатки, где ожидал их горячий борщ.

26 июля, воскресенье.

Церковный парад. По окончании благодарственного молебна за дарованную победу командующий войсками вызвал вперед отличившихся. Вышло 18 дагестанцев, один артиллерист и шесть всадников мусульманского полка. В числе последних был юноша не более 15 лет. Генерал брал у адъютанта кресты, и сам прикалывал их к груди храбрецов. Наш Кочетков получил золотой крест, т. е. 2-й степени, а остальные 4-й степени; два мусульманских всадника, в числе которых был и юноша, получили серебряные медали с надписью «за храбрость».

Сегодня горцы не только приносили свои продукты на базар, но забирались даже к нам в палатки. Мой товарищ, прапорщик Р. Б., знал их язык и разговаривал с ними довольно свободно. Один из жителей, видно из болтливых, между новостями сообщил, что у них все говорят, будто русские водят дружбу с чертями; он хотя и не верит этому, но все-таки является и у него подозрение, ибо без чертовой помощи невозможно по натянутому канату пробежать в одну ночь трем тысячам человек. Спрашивал, между прочим, откуда у нас ружья, которые бьют так далеко, а, главное, такою большою пулею, в которой есть и свинец, и куски железа (горные орудия); одному его знакомому такая пуля попала в руку и переломала кость. Прежних ружей горцы не боялись, потому что из них солдаты стреляли очень плохо, особенно в дождик, и тогда можно было бросаться в шашки, а теперь и носа не позволяют высунуть из завалов. Вечером получили приказ выступить с рассветом. Болтали, что аварцы просят идти в их край для защиты от набегов Шамиля.

27 июля, понедельник.