Осада Рима

— Отойдем-ка в сторонку, — предложил Жан Топен. — В этой стране люди скоры на удар стилетом[19].

— Анри, ты идешь? — позвал Аннибаль.

Но Анри рядом не оказалось.

— Анри, Анри! — закричал лейтенант.

— Сюда, мой лейтенант, сюда! — звал его Жан Топен.

Вытащив Аннибаля из толпы, сапер показал ему на простоволосую молодую женщину, спускавшуюся по Корсо с невероятной быстротой. За ней шел Анри, но он все больше отставал, казалось, с каждым шагом теряя силы. Женщина размахивала руками и, описывая бессмысленные зигзаги, бежала к Капитолию.

— Сумасшедшая! Безумная француженка! — завывала толпа.

— Как бы не упала с Тарпейской скалы![20] — раздавалось в толпе, но никто не делал ни одного движения, чтобы удержать несчастную.

Действительно, можно было опасаться, что она бросится вниз с этой высокой скалы.

— На помощь! Ко мне! — кричал Анри, безуспешно пытаясь догнать беглянку. — Это она! Она! Мари!

Оба спутника капитана кинулись следом и вскоре к нему присоединились. Женщина сбежала по ступенькам Капитолия, скорее, скользнула по ним, словно призрак. Она могла до смерти расшибиться на каждом шагу. Заполнявшая улицу толпа суеверно расступалась, давая ей дорогу. Наконец безумная достигла античного форума и как мертвая упала на капитель колонны; но тут же вскочила с криком:

— Горе, горе, горе Риму! Горе подлости, в какие бы одежды она ни рядилась, каким бы именем ни называлась! Горе тем, кто меня погубил, ибо меня избрал Бог, чтобы наказать виновного!

Услышав эти слова, люди задрожали. К женщине приблизился какой-то человек.

— Назад! Все назад! — крикнул он. — Эта женщина моя!

При виде подошедшего женщина потеряла сознание: она узнала Андреани!

Тем временем подошел Анри с друзьями.

— Вот он! Наконец-то! Он самый! — дико закричал несчастный капитан и упал, пораженный в руку стилетом.

— Назад! — воскликнул Аннибаль. — Ко мне, Жан Топен!

Большой и сильный, он подхватил друга на руки и понес на себе. За городом Анри пришел в себя, но был слишком слаб из-за волнений и раны, чтобы добраться без посторонней помощи до лагеря.

В Сан-Карло обнаружилось, что Жан Топен исчез. На следующий день перемирие было нарушено.

Глава III. ОСАДА

Посол Франции[21] в Риме активно занимался переговорами, но, обманутый уловками триумвиров, против своей воли вскоре оказался втянутым в республиканские игры мятежных властей. Пакт, предложенный им для обсуждения совету генералов, содержал немало унизительного для Франции. Герцог де Редджо, не будучи силен в тонкостях дипломатического языка, уже почти подписал его. Но генерал Вайан, добрый гений, стоявший за его спиной, вмешался, и пакт был отвергнут. Главнокомандующий никогда потом не имел повода в этом раскаяться.

Итак, перемирие было нарушено. Из Парижа пришел приказ атаковать. В лагере распространили слух, что атака начнется только 4 июня. Римляне попались на эту удочку и были захвачены врасплох, потому что французские колонны пришли в движение 3 июня в четыре часа утра.

Рим защищали не римские части. Триумвиры Армеллини, Мадзини и Саффи избрали командующим Гарибальди. Этот пьемонтец[22] обладал удивительным организаторским талантом. Он с блеском выходил из самых затруднительных положений, ухитряясь дисциплинировать даже наиболее распущенных людей. Этот республиканский Фра-Дьяволо[23] одевавшийся в экзотические костюмы невероятных цветов, внушал страх и уважение. Его особые войска состояли из уланского полка и пехотного легиона числом в шесть тысяч человек. Вокруг него группировались ломбардцы, их молодые офицеры принадлежали к наиболее аристократическим ломбардским семьям, а также два полка Римского Союза, драгуны и папские карабинеры, гражданская гвардия, обслуживавшая внутреннюю часть города, и, наконец, швейцарские артиллеристы, лучшие в Европе, прибывшие из-под осажденной Болоньи, где в течение длительного времени они сдерживали австрийцев. Таким образом, Рим защищали достойные воины. Его арсеналы были забиты боеприпасами, а стены щетинились ста двадцатью пушечными жерлами.

Речь шла не о том, чтобы взять Рим в кольцо и сломить его голодом: французская армия в тот период насчитывала лишь двадцать тысяч человек, с такими силами нечего и думать взять в кольцо город восемнадцати километров в окружности, к тому же прекрасно снабженный и оружием, и съестными припасами. В тот момент, когда командование отказалось от окружения и приняло решение об осаде, а дискуссия велась лишь о способах атаки, во всем блеске раскрылся талант генерала Вайана.