Осада (СИ)

К ночи к мысу Грозный подошли ракетные корабли и открыли стрельбу по квадратам, указанным разведкой. Вскоре к ним присоединился и четыре эсминца, прежде зачищавших пути и дороги таким незамысловатым способом к западу от мыса Золотой рог, вплоть от самой корейской границы. По ходу обстрела один из катеров был потоплен ракетным залпом, выпущенным с эсминца, еще несколько ракет не долетели до цели, упав в жилых кварталах, только по самым предварительным подсчетам погибли или обратились больше сотни ни в чем не повинных жителей. В районе Первой речки, где и разорвались, снося здания, ракеты, началась настоящая паника. А после того, как, совершая очередной маневр, в воду рухнул корабельный вертолет, обстрелы на время пришлось прекратить. Выяснилось: впереди, прямо за кольцом мертвецов, планомерно осаждавших город Артем и сам аэропорт, находящийся всего в нескольких километрах, к Владивостоку двигаются беженцы, судя по всему со стороны Китая. Крайнев дал распоряжение детально изучить колонну, попытаться отсечь их от сопровождающей массы зомби. А через полчаса, изучая распечатки, полученные воздушной разведкой, немедля приказал отправить десант. Еще через час, выслушав очередное донесение, созвонился с президентом. Дзюба был на месте, последнее время он уже не выбирался из кабинета. Снял трубку, севшим от напряжения голосом спросил, что происходит на сей раз.

– Взяли в плен несколько китайских пограничников, – довольно бодро, несмотря на дрожь в пальцах, ответил Крайнев. – Следует готовиться к худшему. Звоните японскому премьеру, возможно, потребуется помощь.

– Я не понимаю…. Взяли в плен? Зачем еще?

– В сторону Артема движется колонна китайских беженцев до сотни тысяч человек, большая часть, это воины народной освободительной армии и члены их семей. С четырнадцатого числа, считайте, больше недели, граница стоит открытой, – именно в это время они получили приказ отвести от столицы массу мертвецов, задействовав себя и своих родных как манок. И они отводят, по меньшей мере порядка десяти миллионов. Поначалу транспортом, теперь вот пешком, бензин кончился, – зачем-то уточнил Крайнев, жмурясь от усталости, и пытаясь хоть как-то оживить севшее за день зрение.

– Сто тысяч, – голова соображала плохо и у Лаврентия, он помассировал виски, потянулся за фляжкой с коньяком, потер лоб. – И за ними армия мертвых. Значит, Марков решил отыграться, – веко задергалось, нервное напряжение последних дней, только нараставшее час от часу, начинало ломать стальной организм Дзюбы. – Значит, это он, сволота, потребовал погнать сюда мертвяков. Это его месть, я сразу понял, я как чувствовал, просто так он не улетит.

– Лаврентий Анатольевич, дело не в Маркове, а в приказе командования китайской….

– Все это было согласовано. Ну да, конечно, Пекин. Отвести орды. Да смешно. Вы сами говорили, что у них под Шанхаем около сотни миллионов стоит, и город падет за часы, если уже не пал. Что весь юг превращен в пустыню, что армия не то, что не справляется, попросту разбегается напрочь от этих мертвяков. А вы вдруг, спасти Пекин. Чушь! Это месть этой мрази, и ничего больше.

– Лаврентий…

– Я сказал! Нам этого количества за глаза хватит. Ведь и свои есть и уже паника в городе началась, над Луговой зарево. Уже мародерствуют.

Крайнев понял, что разговаривать дальше бесполезно. Просто сказал:

– На борт мы их брать не будем. Это мое решение.

– Вы о китайцах? – после паузы спросил Дзюба. Но трубка уже молчала. В воздухе повисла знакомая уже мертвенная тишина. Лаврентий встряхнулся, подошел к окну. Площадь перед зданием Администрации пустовала, лишь решетки, огородившие ее, плакатами извещали, что никаких мероприятий на ней проводиться не должно. Ни охраны, ни милиции. Все ушли на север, сдерживать армаду.

Сколько минут прошло, он не знал. Услышал только свист, пронзительный свист, прорвавшийся сквозь стеклопакет, перешедший в басовитое гудение. А затем глухой удар, где-то далеко-далеко. Кажется, за краем горизонта. И в то же время так близко, рукой подать. Затем еще один. Он повернулся в сторону горящей Луговой. Наверное, даже пожарные сняты по тревоге. Город обезлюдел, некому ни тушить, ни предотвращать. Он словно бы остался один в этом нагромождении бетонных коробок.

Через несколько часов вокруг северных районов Владивостока земля предстала выжженной и перепаханной пустыней. Живые и мертвые, все исчезли в огненном смерче, пришедшем с воды. Черная мгла ночи впитала в себя тошные запахи горелого мяса и смешала их с обожженной землей. И понесла куда-то на север, дальше, прочь от агонизирующего города.