Осада церкви Святого Спаса

Беда не приходит одна, и именно в эти дни придворные известили Балдуина I Фландрского, что в ризнице осталось не более сорока дней беззаботной жизни. Дело в том, что с момента восшествия на престол император легкомысленно и не задумываясь о будущем, тратил за день по целому времени года своего правления. В памяти многих еще свежи были воспоминания о повторенном три раза подряд обряде коронования. Перепуганный Балдуин обратился за помощью к Энрико Дандоло, и венецианец пообещал ему бесчисленное множество спокойных месяцев в том случае, если крестоносцы согласятся вместе с ним напасть на восставших греков и помогавшего им Калояна.

– Вот когда мы разобьем бунтовщиков, обуздаем ветры и повесим Калояна, я подарю тебе копию «Книги о церемониях» Константина VII Багрянородного! В соответствии с этой книгой тебе как достойному наследнику Ромейской империи, кроме множества вызывающих восхищение титулов, мы можем добавить еще один – «ваша вечность», и все твои подданные будут обязаны звать тебя так! – искусно уговаривал его старец.

– Ваша вечность?! – восхищенно повторял Балдуин.

– Да, именно так, до скончания дней твоих, – тихо добавил Дандоло.

Таким образом, почти весь март 1205 года прошел в подготовке к сражению против болгар. В покоях дожа по его приказу день и ночь пылал огонь – слепой старец с его помощью надеялся разбудить в себе хоть проблески жизненного тепла. Не желая быть обойденным победными хрониками и поэтому прервав поход против Никеи, в столицу спешно возвратился и граф Луи де Блуа. Балдуин Фландрский по-прежнему держал один глаз прижмуренным и панически вопрошал:

– А не слишком ли долго мы тянем? Сколько еще осталось? Переписчик уже начал работать? Не забудет ли он, что нужно добавить?

– Терпение, терпение, все будет готово как раз к сроку, – отвечал дож.

На заре девятого апреля уверенная в победе армия латинян выступила в поход. Маршем пройдя по улице Победы, она через арки Золотых ворот покинула Царьград. На дивных конях, в блестящих латах, не сомневающиеся в успехе, рыцари уже сейчас толкались, стараясь занять как можно лучшие места в будущих канцонах. В носилках с опущенным пологом, сопротивляясь смерти только благодаря надежде получить недостающие перья для плаща, которым он был накрыт, дышал ледяным дыханием Энрико Дандоло. Император Балдуин, понурив голову, поминутно повторял вопросы:

– А сколько теперь осталось? Может быть, следует немного поторопиться? Ну почему же эта копия до сих пор не закончена?

– Дорогой мой, «De ceremoniis» – это очень большая рукопись, – оправдывался дож – И только ради того, чтобы ты случайно не остался без какого-нибудь из величественных титулов, я лично приказал, чтобы в копии не было никаких сокращений. Да ты и сам вряд ли остался бы удовлетворен какой-нибудь книжонкой, в которой не хватит места, чтобы развернуть все, что тебе подобает и принадлежит по праву?!

Дорога оказалась совсем не легкой. Калоян науськал свои ветры и они, узлом завязывая распутья дорог, вносили путаницу в строки прекрасных стихов, заваливали солнце горами облаков, ночами ловко перемещали на небе свет Северной звезды и наполняли души крестоносцев криками и уханьем сычей. И все же через пять дней пути вдалеке перед колонной латинян замаячили колеблющиеся очертания Адрианополя и вражеский стяг на самой высокой башне, в котором плещется Стяговей, бесстыжий ветер болгарского царя.

Тридцать третий день

I

Затраты ничуть не больше, чем те, которые вы и без того делаете

Еще пять дней назад игумен Григорий кое-как прикрыл сорванные с петель тисовые ставни на окне нынешнего, глядящем вдаль. Но, открытое один раз не по правилу, оно по-прежнему показывало только незрелое будущее.

От повести, в которой братья-короли Драгутин и Милутин идут на помощь осажденной Жиче, не осталось даже того, что могло бы поместиться в уголке окна. Богобоязненный характер первого распускал ткань повествования настолько же, насколько такое повествование удавалось соткать противоположному нраву правящего короля. Второй брат двинулся на Жичу слишком поспешно, он, не заботясь о нити повести, излишне горячился и спешил высокомерно уверенный, что возвеличивающие его истории уже сами по себе достаточный залог победы.

Андрия Скадарац и его горбатый слуга уже давно скрылись вместе со своей добычей. На расстоянии почти в сорок лет от монастыря торговец, став заметно моложе, теперь под другим именем, путешествовал то из одного, то из другого города по Западным странам, от княжества до герцогства, от графства до королевства, от ратуши до рыночной площади, повсюду пытаясь найти охотников вложить деньги в создание особого устройства.