Осадное положение

Секретарша. Итак, настоящее предписание в соответствии с волей возлюбленного нашего повелителя имеет силу утвержденного закона и включает в целях регламентации жизни, а также оказания помощи гражданам, подвергшимся заражению, перечень устанавливаемых правил и учреждаемых должностей для таких лиц, как надзиратели, охранники, палачи и могильщики, которые приносят присягу неукоснительно исполнять полученные ими указания...

Первый алькальд. Что за способ выражаться, скажите на милость?

Секретарша. Это чтобы люди не слишком вникали. Чем меньше они будут понимать, тем лучше будут подчиняться. Вот вам указы. Прикажите огласить их в городе один за другим, не торопясь, дабы любые тугодумы могли хорошенько их усвоить. А вот и наши глашатаи. Их приятные лица помогут лучше запомнить все, ими сказанное.

Появляются глашатаи.

Народ. Губернатор уезжает! Губернатор уезжает!

Нада. Правильно делает. Государство — это он, нужно же спасать государство!

Народ. Государство — это он, но он уже никто. Раз он уезжает, значит, теперь государство — это Чума.

Нада. Какая вам разница, Чума или губернатор? Государство есть государство.

Народ разбредается и явно ищет выхода из города.От толпы отделяется глашатай.

Первый глашатай. Все зараженные дома должны быть помечены на двери черной звездой радиусом в один фут, с надписью: «Все люди братья». Звезду запрещается ликвидировать до снятия с дома карантина под страхом наказания по всей строгости закона. (Уходит.)

Голос из толпы. Какого закона?

Другой голос. Нового, конечно.

Хор. Наши правители обещали нам свою защиту, но они покинули нас. Зловещие туманы сгустились над городом, они поглощают ароматы фруктов и роз, гасят сияние лета, душат радость счастливой поры. Ах, Кадис, морской город! Еще вчера из-за моря прилетал к нам ветер пустыни, подхватив по пути благоухание африканских садов, он нес нежную истому нашим девушкам. Но сегодня ветер стих, а ведь только он может очистить воздух от отравы. Правители говорили, что никогда ничего не случится, но правы оказались не они, а пьяница. Что-то случилось, наше дело плохо, и надо бежать, как можно скорее, пока ворота не захлопнулись и нас не заперли наедине с бедой!

Второй глашатай. Все продукты первой необходимости будут отныне находиться в распоряжении общины, иначе говоря, будут распределяться между теми, кто сумеет доказать новому обществу свою благонадежность.

Первые городские ворота захлопываются.

Третий глашатай. Все осветительные приборы должны быть выключены в девять часов вечера. Частным лицам запрещается находиться в ночное время в общественных местах или передвигаться по улицам без специального пропуска, выписанного в надлежащей форме, который будет выдаваться только в исключительных случаях и всегда по произволу администрации. Нарушители будут наказаны по всей строгости закона.

Голоса из толпы (все громче и громче).

- Ворота закрывают!

- Их уже закрыли!

- Нет, пока не все!

Хор. Ах, бежим Скорее к тем, что еще открыты! Мы дети моря. Скорее туда, в край без стен и ворот, к нехоженым пляжам с прохладным, как губы, песком, где открыты такие дали,, что глаза устают смотреть. Бежим навстречу ветру! К морю! К вольному морю, к воде, смывающей все, к ветру, дарующему свободу!

Голоса. К морю! К морю!

Люди бросаются бежать.

Четвертый глашатай. Строжайше запрещено оказывать помощь пораженным болезнью лицам иначе как путем доноса властям, которые о них позаботятся. Доносы членов' семьи друг на друга особо рекомендуются и будут поощряться двойном продуктовым пайком, именуемым «паек гражданина».

Вторые ворота захлопываются.

Хор. К морю! К морю! Морс спасет нас! Что ему болезни и войны! Оно повидало и погребло немало правительств! Оно дарит, нам лишь алые рассветы и зеленоватые сумерки да нескончаемый плеск волн по ночам, когда звезды переполняют небо. О безлюдье* пустыня, крещение солью! Остаться наконец один на один е морем, на ветру, лицом к солнцу, вырваться из городов, замурованных в камень, как склепы, не видеть человеческих лиц, запертых на засовы страха! Скорее! Скорее! Кто спасет меня от человека и его страха? Я радовался апогею года, один среди плодов, спокойной природы, ласкового лета. Я любил мир: Были только Испания и я. Но я больше не слышу шума волн. Кругом вопли, паника, бесчестье и низость, мой братья в поту и в смятении, они отяжелели и стали неповоротливыми от страха, их уже невозможно взвалить на плечи и нести.. Кто дернет.мне моря,забвения* спокойные воды океана, его, текучие пути и сомкнувшиеся борозды? К морю! К морю, пока ворота еще не закрылись!

Голоса., Не прикасайся к,нему, он был возле мертвецов.

—На нем знак Чумы! Он меченый! .

— Прочь! Прочь от нас!

Бьют меченого.

Третьи ворота захлопываются.

Голос. О великий и ,страшный Бог! ,