Осажденная крепость. Нерассказанная история первой холодной войны

После Первой мировой поляки получили возможность восстановить свое государство, территорию которого в свое время поделили соседние державы, в том числе Российская империя. Первый лидер Польши маршал Юзеф Пилсудский стремился расширить пределы страны и строил далеко идущие планы, что привело его к прямому столкновению с Советской Россией. Он ошибочно считал ее неспособной сопротивляться. 6 мая 1920 года польские войска под командованием генерала Эдварда Рыдз-Смиглы вошли в Киев. В Варшаве царила эйфория.

У Ленина тоже имелись причины для войны с Пилсудским. Владимир Ильич думал, что, если Красная армия через территорию Польши подойдет к Берлину, в Германии вспыхнет социалистическая революция.

Сейчас историкам ясно, что Германия не была готова к революции и даже появление Красной армии мало что бы изменило. Но тогда в Москве мечтали о соединении русской и немецкой революций. Две крупнейшие континентальные державы смогли бы решать судьбу всех остальных европейских стран, в первую очередь Франции, где революционные силы тоже находились на подъеме.

Потом Ленин откровенно объяснял: политбюро пришло к выводу, что оборонительный этап войны закончился, настало время наступать:

— Мы должны штыками пощупать, не созрела ли социальная революция пролетариата в Польше?

Еще 17 марта 1920 года Ленин писал Сталину, энтузиасту идеи мировой революции: «Только что пришло известие из Германии, что в Берлине идет бой и спартаковцы завладели частью города. Кто победит, неизвестно, но для нас необходимо максимально ускорить овладение Крымом, чтоб иметь вполне свободные руки, ибо гражданская война в Германии может заставить нас двинуться на Запад на помощь коммунистам».

Ответный удар Красной армии был настолько мощным, что польские части бежали, бросая оружие. 12 июня 1920 года поляков выбили из Киева. 11 июля Красная армия освободила Минск, 14 июля — Вильнюс.

Английское правительство предложило советскому правительству прекратить военные действия и вступить в переговоры с Польшей. Англичане готовы были играть роль посредников. Лорд Джордж Керзон, британский министр иностранных дел, провел на карте очень выгодную для России линию границы.

В Москве это понимали. Троцкий предложил подписать мир с Пилсудским. Но Красная армия наступала и, казалось, ничто не способно ее остановить.

Сталин телеграфировал Ленину:

«Польские армии совершенно разваливаются, поляки потеряли связь, управление, польские приказы вместо того, чтобы попасть по адресу, все чаще попадают в наши руки, словом, поляки переживают развал, от которого они не скоро оправятся. Это обстоятельство, очевидно, хорошо известно Керзону, который старается теперь спасти поляков своим предложением о перемирии…

Я думаю, что никогда не был империализм так слаб, как теперь, в момент поражения Польши, и никогда не были мы так сильны, как теперь, поэтому чем тверже будем вести себя, тем лучше будет и для России, и для международной революции».

У Ленина возникла надежда, что удастся свергнуть правительство Пилсудского, поэтому «ультиматум Керзона» высокомерно отвергли.

Британский министр ссылался на позицию Лиги Наций, созданной после войны. Советское правительство ответило пренебрежительно: «Российскому правительству так называемая Лига Наций никогда не сообщала о своем конституировании и существовании, и Советское правительство никогда не имело случая принимать постановления о признании или непризнании им этого сообщества».

В узком партийном кругу Ленин сказал проще:

— Что такое Лига Наций? Она плевка не стоит.

23 июля, когда Красная армия наступала на Варшаву, Ленин телеграфировал Сталину, находившемуся в Харькове: «Зиновьев, Бухарин, а также и я думаем, что следовало бы поощрить революцию тотчас в Италии. Мое личное мнение, что для этого надо советизировать Венгрию, а может, также Чехию и Румынию».

24 июля Сталин, вдохновленный видениями мировой революции, ответил Ленину:

«Теперь, когда мы имеем Коминтерн, побежденную Польшу и более или менее сносную Красную армию, когда, с другой стороны, Антанта добивается передышки в пользу Польши для того, чтобы реорганизовать, перевооружить польскую армию, создать кавалерию и потом снова ударить, может быть, в союзе с другими государствами — в такой момент и при таких перспективах было бы грешно не поощрять революцию в Италии…

На очередь дня Коминтерна нужно поставить вопрос об организации восстания в Италии и в таких еще неокрепших государствах, как Венгрия, Чехия (Румынию придется разбить)… Короче: нужно сняться с якоря и пуститься в путь, пока империализм не успел еще маломальски наладить свою разлаженную телегу, а он может еще наладить ее кое-как на известный период…»

Вооруженное восстание в Германии было подавлено. Но в Москве надеялись, что польские рабочие и крестьяне только и ждут прихода Красной армии. Будущий маршал Михаил Николаевич Тухачевский командовал наступлением на Польшу под лозунгами «Даешь Варшаву! Даешь Берлин!».