Осажденные камнем (ЛП)

— Мы будем сражаться рядом с тобой, Тимоти, — сказал Бэннон.

Семь Морасит разделили бойцов на отряды, которые будут сражаться вместе.

— На поле боя не будет аренной тактики, — сказала Лила. — Если не будете следить за спиной, пока деретесь с одним врагом, другой может метнуть копье вам в сердце. Не ждите ни правил, ни чести. — Она вышагивала среди них, впиваясь взглядом в тех, кто не проявлял достаточной уверенности. — И я не жду, что вы будете драться по каким-то четким правилам. Настоящая битва — не игра, и победители не получают ленты или трофеи. Впрочем, некоторые могут получить приятную награду от одной из наших прекрасных Морасит. — Она выждала, уверяясь, что завладела их вниманием. — Вы отвечаете за защиту города и сохранение нашей свободы.

— А у нас теперь есть свобода? — спросил один из домашних рабов, мускулистый мужчина, который пришел сюда сам.

— У вас больше свободы, чем прежде, — ответила Лила. — А если Утрос потерпит поражение, вы будете вправе потребовать большего.

Бывший раб расставил ноги и уткнул острие меча в песок, глядя на Лилу, которая шагнула вперед, отвечая на его вызов.

— Я был бы полностью свободен, если бы ускользнул однажды ночью, — сказал он. — Многие бежали из Ильдакара и теперь живут полной жизнью далеко отсюда. Некоторые горные деревни, такие как Стравера, принимают беглых рабов. Когда мой друг Гарт бежал, он умолял меня пойти с ним, но вместо этого я послушал Зерцалоликого. Я остался низвергать Ильдакар ради всеобщей свободы. — Он поморщился. — А теперь гляньте на нас! Весь город как тюрьма. Я должен был уйти, когда был шанс.

Лила подошла к нему вплотную, почти касаясь.

— Думаешь, сможешь сбежать сейчас? Улизнуть тихонько ночью, прокравшись мимо тысяч вражеских солдат? Валяй.

— Я остаюсь, — проворчал мужчина. — И буду сражаться. Я уже принял решение. Колдунья убедила меня.

Лила сделала шаг назад.

— Хорошо, тогда будешь моим первым противником. — Она бросила взгляд в сторону. — Бэннон, ты тренируешь Тимоти. Сломи погонщика яксенов, если сможешь.

Дженда громко и пронзительно свистнула, и все бойцы встали по стойке смирно. Кедра, Лайес, Марла, Торн и Райси заняли свои позиции напротив отрядов противников. Когда Дженда свистнула во второй раз, сражение началось.

По арене разносился звон брони под ударами деревянных посохов, усиленные перчатки громко врезались в плоть, сталь ударялась о сталь. Рослая Дженда впечатала латный кулак в грудь своего противника, и тот навзничь повалился на мягкий песок.

Сразу после сигнала Тимоти со смехом замахнулся коротким мечом на Бэннона. Рыжий юноша поднял Крепыша, чтобы отразить удар, и тоже улыбнулся при виде ретивости сорванца. Тимоти без всякого изящества размахивал мечом, и Бэннон легко парировал каждый выпад. Он не мог не вспомнить о собственных неуклюжих движениях, когда приобрел меч у кузнеца в Танимуре. Дав себе клятву никогда больше не быть беззащитным, он потратил свои последние монеты на оружие, с которым не умел обращаться.

Тимоти наседал с таким упорством, что Бэннон отступил на шаг. Он встречал каждый удар, отражая энергию мальчишки, но погонщик яксенов слишком часто открывался. Как только выпала возможность, Бэннон нанес сильный удар плоскостью клинка по плечу противника. В последний момент он остановил удар, не желая ранить Тимоти, но сталь соскользнула с обнаженного плеча, будто с твердой поверхности. Бэннон от неожиданности замешкался, и его юный противник бросился вперед, ударив по Крепышу так сильно, что чуть не выбил оружие из рук.

Тимоти издал радостный крик:

— Я мог бы убить тебя, Бэннон Фермер! Остерегайся такого достойного противника, как я.

Бэннон скользнул под коротким мечом мальчишки и вновь ударил по его тощей руке плоскостью клинка.

— А я мог бы отсечь тебе руку.

— Разве? Моя кожа лучше любых доспехов, которые ты когда-либо носил. Кроме того, у меня две руки, и, клянусь бородой Владетеля, я продолжу сражаться, даже если потеряю одну.

Вокруг продолжался шумный бой, перемежаемый воплями боли, когда бойцы получали притупленные удары от Морасит. Один ветеран арены, мужчина со шрамами на теле и на лице, словно и не хотел драться. Бившаяся с ним Райси повалила его на землю и приставила к груди меч.

— Разве тебе все равно? Если потерпишь неудачу, умрешь. Помни об этом, когда будешь сражаться с вражескими солдатами.

Лицо ветерана покраснело. Он поднялся с песка, стряхивая пыль с потной и окровавленной кожи.

— Я не собираюсь оправдываться, Райси.

Зарычав, он с новыми силами бросился в бой.

Бэннон продолжал поединок с Тимоти, хотя у него болели мышцы, а по лицу струился пот. Сорванец был безрассуден и полон энергии, и Бэннон после нескольких ушибов решил перестать поддаваться.

— Ты неосторожен, — предупредил он и шлепнул плоскостью меча по твердому бедру мальчишки.

— Мы должны идти на риск! — воскликнул Тимоти. — А как еще тысяча наших сразится с десятками тысяч врагов? Или даже больше?

Бэннон не знал, что ответить, поэтому просто усилил натиск.

Из арочного входа на краю арены раздался мужской голос:

— Я привел вам еще двоих для тренировки.