Осажденные камнем

Все пятьдесят косматых животных были забиты у границы лагеря. Поскольку новых запасов могло и не быть, мясники постарались сохранить всю кровь, потроха, кости и шкуры — все, что могло пригодиться. Шкуры можно было использовать как одеяла или для сооружения палаток, из высушенных сухожилий изготовить веревки, из кишок — тетивы, а из остального сварить в больших чанах похлебку.

Мясо жарилось на огромных лагерных кострах. Его было недостаточно, чтобы накормить тысячи солдат, но Утрос распределил пищу среди высшего командирского состава и их лейтенантов. Пятьдесят яксенов дали достаточно мяса, чтобы накормить больше тысячи человек, если его распределить с умом. Утрос принял решение выделить себе не больше, чем другим.

Он стоял перед костром, вдыхая аромат жарящихся ляжек на кости. Мясной сок капал на угли. Командующие проталкивались вперед, чтобы их обслужили. Из-за напряженной обстановки, неразберихи и множества забот Утрос более чем на день отогнал все мысли о еде, но знал, что следует поесть. Он взял небольшую порцию свежего мяса и убедился, что Ава и Рува тоже обеспечены едой.

Ощущая жар большого костра даже своими притупленными чувствами, он стоял рядом с близняшками и первым командующим Енохом. Все откусили дымящееся мясо, но еда на вкус казалась странной и будто свинцовой. Утрос любил недожаренное мясо, источающее сок, и много раз ел дичь, приготовленную на костре, но сейчас к горлу подступила тошнота. Когда он попытался проглотить кусок, тело взбунтовалось. Он не хотел есть, не чувствовал вкуса мяса. Утрос почувствовал отвращение и увидел, что остальные отреагировали так же. Один даже выплюнул мясо, выглядя смущенным и растерянным.

— Может, лучше отдать мою долю кому-нибудь из солдат, генерал? — сказал Енох. — Я… не голоден.

Утрос осознал, что и он тоже. Не на шутку сбитый с толку генерал огляделся и увидел, что никто ничего не ест. Все забитые яксены пропали впустую. В голове крутилось все больше деталей, пока он пытался расставить все на свои места, но ничто не имело смысла. Он помнил, что никто не пил воду, никто не пользовался отхожими местами. Многие припасы остались нетронутыми, несмотря на то, что они были доступны солдатам. Тело его не нуждалось в питании. Заклинание окаменения сохраняло его на протяжении столетий и даже сейчас не полностью отпустило. Он уставился на Ильдакар, когда его осенило. Утрос бросил мясо на землю, не чувствуя ничего. Остальные встревожились, придя к тому же выводу.

Утрос улыбнулся, поняв, что на них лежит великое благословение. Возможно, ему вовсе не придется кормить гигантскую армию.

Глава 7

Бэннону стало не по себе, когда они с Лилой вернулись в тренировочные ямы у боевой арены. Об этом месте у него остались только плохие воспоминания, но именно здесь пожелали собраться сотни закаленных воинов. Они чувствовали себя как дома там, где учились сражаться на потребу ильдакарцев. Теперь придется защищать город, который их поработил. Каждый видел огромное войско у стен.

Бэннон отдохнул после ночи восстания, но так и не смог расслабиться. Город был осажден, и ему тоже придется сражаться за Ильдакар, который он и не мечтал называть своим городом. Пробудившаяся каменная армия заполонила долину и уже три дня билась в стены Ильдакара, хотя и без особого успеха. Генерал Утрос не выдвинул никакого ультиматума, но город должен быть наготове.

Лила держалась рядом с ним, хотя он и не понимал, зачем она стоит так близко. Он не мог забыть, как она много раз его запугивала, бросала вызов, ставила на поверженного Бэннона ногу во время изнурительных болезненных тренировок, когда готовила к сражению с отчаянными воинами или голодными зверями. Теперь Лила считала его своим другом — или особым подопечным — хотя он не просил ее составить ему компанию.

На тренировки Лила созвала более двух дюжин выживших Морасит, чтобы они подготовили воинов к более жестоким битвам. Эти суровые женщины словно состояли из тугих пружин, твердой кожи и острых граней. Морасит служили городу без вопросов и колебаний и не признавали, что их роль изменилась после восстания. Ильдакар по-прежнему был Ильдакаром. Хотя воинов арены было в десять раз больше, чем Морасит, они проявляли к женщинам явное уважение.

Бойцы вернулись в тренировочные ямы, чтобы вооружиться. Многие, в том числе и Бэннон, помогли делу Зерцалоликого во время кровавого восстания, но теперь город осадила древняя армия, и противоборствующие стороны с трудом пришли к шаткому перемирию. Угнетенные рабы испытывали многовековую неприязнь к бывшим хозяевам, но большинство этих воинов признавали общего врага. Как только они победят генерала Утроса, то продолжат спорить и перекраивать правительство — если кто-то выживет. Бэннон надеялся к тому времени покинуть Ильдакар.

В туннелях возле арены было много искусственных пещер, превращенных в боевые ринги, тренировочные площадки и ямы, где бойцы могли биться друг с другом. Бэннон много раз дрался там с Лилой, а один раз даже с плененной пумой Мрра.