Оседлать мечту

– В очередь за хлебом! – фыркнула я и потом объяснила. – Понимаешь, лошадь должна бежать свободно, если этого не происходит, и лошадь не хочет двигаться, это означает, что она встала. Очень сложно потом вывести ее из этого состояния. Василек такой же был, когда мы начинали.

Я вспомнила апатичного коня, к которому меня подвели год назад со словами «Ну, может, получится…» Он семенил и зажимал спину так, что сидеть было едва возможно. Мне понадобилось очень много времени, чтобы расслабить его. Хорошо, что у нас в клубе проводились семинары с главным тренером городской сборной и мне удалось на них попасть. Сейчас, благодаря почти ежедневным занятиям, у Василька горели глаза, и он бежал очень легко, точно плыл по песку. Вспомнив это, я помрачнела:

– А теперь она и Василька угробит…

– Да уж… попадалово, – вздохнула подруга и сразу же оживилась. – Слушай, у меня идея! Пусть ее Василек подставит!

– Что? – не поняла я. – Как ты себе это представляешь?

– Ну ты же сама говоришь, он тебя беспрекословно слушает! Вот и подговори его!

Я только вздохнула в ответ. Лика была моей лучшей подругой, но при этом ее вера в чудеса меня просто бесила. Сейчас, судя по ее словам, она явно начиталась книг про приключения черного красавца – вороного коня, которому в девятнадцатом веке волею судеб пришлось испытать на себе все тяготы лошадиной жизни. Или просто насмотрелась американских фильмов про лошадей и подростков. На меня эти фильмы нагоняли тоску.

Лошади, конечно, умные животные, но вряд ли у меня получится объяснить Васильку, что надо сбросить Риту, причем сделать это именно перед судьями. Да и какая участь ждет потом коня? В лучшем случае его начнут наказывать, в худшем… О худшем думать не хотелось, хотя я прекрасно знала, сколько лошадей каждый год попадает на бойню и как многие «группы поддержки» зарабатывают деньги, якобы вызволяя оттуда «несчастных животных, которых предали». Правда, цены в этих группах были завышены в два, а то и в три раза.

– Нет, Лик, – я помотала головой. – Это так не работает. Василек выполняет все, потому что я сижу на нем и управляю. К тому же он знает схему, поэтому Ритка в любом случае на нем проедет.

– Да? Ну ладно, – подруга отмахнулась, не желая выслушивать мои лекции о верховой езде. – Но было бы круто, если бы она обломалась. Может ей подпругу подрезать?

– Лика! – возмутилась я. – Это неспортивно! И вообще, ты знаешь, что такое подпруга?

– Что-то, связанное с седлом? – беспечно откликнулась она и добавила. – Жаль, что нельзя. Вот классно было бы, если бы Ритка посреди выступления грохнулась!

С этим я была полностью согласна, но сказать ничего не успела. Наш разговор прервал звонок, и нам пришлось идти в класс. Уроки литературы я не любила: там были сочинения, которые надо было писать строго по образцу и заученными фразами. Мое мнение о произведении никого не интересовало.

– Я придумала, – зашептала Лика, когда мы расселись по местам, а учительница отвернулась к доске, записывая тему. – Надо запереть Ритку в туалете, чтобы она пропустила свой выход.

– У нее коноводы и тренер, – таким же шепотом отозвалась я. – Мигом откроют.

– Быстрова! – в этот момент учительница повернулась. – Ты что там шипишь? К доске. Я вздохнула и поплелась отвечать стихотворение, за которое получила четверку, поскольку читала без выражения.

Литература была последней, после нее Лика умчалась на какие-то курсы видеоблогеров, открытые в нашем доме творчества. Я проводила ее завистливым взглядом – везет же! Маме Лики было абсолютно все равно, чем занимается ее дочь, лишь бы она хорошо училась.

Сама я торопиться домой после школы не стала – там меня ждало ненавистное фортепиано. Черный инструмент стоял в гостиной и недобро поблескивал лакированными боками.

Фортепиано, как и учеба в музыкальной школе, было требованием моей мамы. Всю жизнь грезившая о музыке, она так и не смогла выучиться, и теперь отрывалась на мне, заставляя ежедневно играть гаммы.

Схалявить никогда не получалось – меня не выпускали из дома, пока я не исполню все правильно. «Пианино всегда тебя прокормит, а вот лошадь тебе самой кормить придется» – часто говорила мама.

Но я все равно играла посредственно. Особенно после того, как впервые села на лошадь и поняла, что это то, чем я действительно хочу заниматься всю свою жизнь.

В отличие от музыки, в конном спорте мне нравилось все: запах конюшни, мерное хрумканье сена. Меня не пугали ни погода, ни падения, которые иногда случались, – как же без них? В карманах у меня всегда лежали сушки, а в интернете я первым делом смотрела выступление великих спортсменов и мечтала, что однажды так же буду выступать на международном уровне и защищать честь своей страны. Я даже слова гимна выучила, чтобы не опозориться, когда взойду на пьедестал почета… Поэтому мне было проще быстро отыграть все упражнения, после чего я громко хлопала крышкой фортепиано и бежала на конюшню, где меня ждал мой Василек… И вот все мечты – коню под хвост.