Осел у ямы порока

– А это только от тебя зависит, – отозвался второй голос. – Она сказала, что ты мне поможешь, а ты чего-то закозлил. Отваливай бабки и меня здесь вообще никогда не будет. Так что теперь всё в твоих руках.

– Ты чего наглеешь? – стал сердиться первый собеседник. – Разве я тебе не помогал, но не держишь своих обещаний. Наобещал много, сделал чуть-чуть. И почему я тебе после этого должен помогать?

– Она сказала, что ты поможешь. Что ты обязан мне помочь. Ты ей обязан, чтобы мне помочь. Понял, ты обязан.

– Я тебе ничего не обязан, а деньги получишь только в том случае, если свои обещания выполнишь. Когда закончишь?

– Скоро. Ты мне сейчас денег дашь?

– Вообще-то тебе их давать совсем не за что, но мне с тобой надоело возиться. На. Однако смотри, что обещал, сделай. До пятницы всё сделай, крайний срок для тебя. Не сделаешь, я тебя из под земли достану.

Я, наконец, решился рассмотреть собеседников и полез в пролом, да вот влезть, туда опять не успел. Только ногу над гнилой жердью занес, из пролома навстречу мне вылез парень лет двадцати пяти, смуглый, с жесткими волосами, со шрамом на левой щеке и в джинсовой рубахе. Растерялся я только на миг, и сразу же опомнившись, гаркнул строго незнакомцу.

– Ты это, знаешь, пойдем со мной про дело одно узнать надо.

– Куда пройдем? – удивленно вскинул брови парень. – И с какой это собственно стати я должен с Вами идти, молодой человек?

– Куда надо туда пойдем, – жестко отсек я неудобные для себя вопросы. – Давай быстро.

– Хорошо, пойдемте, – неожиданно мягко согласился подозреваемый, предлагая рукой показывать ему, нужный нам путь.

Я сделал пол-оборота корпусом в сторону главного клубного входа, выпуская парня из пролома, и вдруг резкая боль стремительно пронеслась от правой скулы в височную область. Боль была такой сильной, что у меня потемнело в глазах, и я потерял сознание.

Очнулся, я, наверное, быстро, потому что вокруг меня совершенно ничего не изменилось. Тот же забор, то же сверкание битого стекла в пыльных лопухах, только вот «посредника» не было. Опять смотался этот противный тип, не оставив ни одного приличного следа. След его кулака на саднящей щеке, приличным следом я не посчитал, хотя скула со мною вряд ли согласилась бы и ныла прилично. Несмотря на звон в ушах и легкое головокружение я поспешил в клуб. Однако там мероприятие уже закончилась, и траурная процессия двинулась от крыльца бывшего очага культуры и современного места проведения громких дискотек в сторону вечной тишины. Процессия была многолюдной, и колонна растянулась по улице метров на сто пятьдесят.

Врезавшись в хвост колонны, я стал лихорадочно выискивать в толпе Колчинского, но его поблизости не было. Зато быстро на глаза попался Вадик. Он шел в последних рядах и увлеченно разговаривал о чем-то с женщиной средних лет или около того.

– Ты Колчинскому сказал? – налетел я на начальника ревизионного отдела, для чего-то пытаясь схватить его за локоть.

– Нет, не сказал, – в грубой форме отмахнулся от меня Вадим Алексеевич. – Не нашел я его. Тут людно очень.

Я махнул рукой и стал дальше пробираться по колонне. Альбертыча я заметил почти в голове процессии, практически рядом с генералом. Однако пробиться к нему у меня никак не получалось. Чем ближе я подходил к генеральским лампасам, тем тверже становился и непреклонней людской монолит. Скоро на меня стали огрызаться и отталкивать назад, но я не сдавался до тех пор, пока одна дама строго не осадила меня:

– Молод еще сквозь ряды руководства района вперед пробираться. Молод ещё. Здесь люди солидные идти должны, с положением. Заслужи сначала это право, а уж потом рвись напролом. Нехорошо, юноша.

Пришлось немного отступить и ждать удобного момента. Момент настал только на кладбище. Колчинский, выслушав мой рассказ, оторвал от занятной беседы Вадика и слегка допросил его. Потом следователь крепко отругал меня, за то, что я долго телился и повел, опять меня же, на поминки. На тризне я вел себя скромно и боязливо. Во-первых, уж больно компания была солидная, не привык я ещё к такой, а во вторых в моем сознании всё ещё трепетало чувство стыда за свое безобразное поведение после подобного мероприятия совсем недавно.

Когда мы с Альбертычем вышли на улицу, он еще раз попросил пересказать подслушанный мною разговор. Этот разговор, да и сам факт внезапного появления посредника в городе здорово насторожил следователя.

– Значит надо нам с тобою Андрей ждать активизации действий преступной стороны, – задумчиво приоткрыл он мне малую толику своих сомнений. – Хорошо, что Алексеевич в командировку на два дня уезжает. Поэтому два дня у нас тобой есть.

Сразу же после этих слов из стеклянных дверей кафе появился, легкий на помине, сам Николай Алексеевич. Он был прилично навеселе и, наверное, потому дружески похлопал меня по плечу, а у Колчинского спросил:

– Ну, как хлопцы наши дела? Версии появились, какие-нибудь из стоящих?

– Версий нет, а вот дела мне кажется, стали похуже, – буркнул следователь. – Опять посредник объявился и собирается дела активизировать. Вот заковыка, какая получается.