Осень

— Скажи, сестрица, будут ли все. же наказаны эти двое лоботрясов, которые ни во что не ставят старших? — угрожающе тряхнула головой госпожа Ван в сторону госпожи Чжоу. — Не можешь справиться с ними, так я пойду к Кэ-мину. Тогда уж на меня не пеняй!

— Мне все равно, можешь идти к Кэ-мину, — холодно произнесла госпожа Чжоу.

— У него и без этого много дел. Да и здоровье у него за последнее время сильно сдало. — Эти слова, предназначенные специально для госпожи Чжоу, произнесла госпожа Чжан, так как и ей казалось, что Чэнь итай и госпожа Ван слишком далеко зашли в своих склоках.

Госпожа Ван снова переменилась в лице и, быстро встав со своего места, накинулась на госпожу Чжоу:

— Не заблуждайся! Ты думаешь, что меня можно безнаказанно оскорблять? Ну, подожди, когда-нибудь я доберусь до твоих паршивцев! Пойдем, Чэнь итай, — обратилась она к своей сообщнице, — нечего тратить время на разговоры с людьми, которые не знают, что такое совесть!

— Не очень-то радуйтесь, госпожа Чжоу, — вставила Чэнь итай, в свою очередь поднимаясь, — когда-нибудь они попадутся мне в руки!

Эти пустые угрозы могли служить лишним доказательством того, что две сообщницы потерпели поражение и лишь пытались оставить за собой последнее слово. Затем они гордо проследовали к двери, ведущей в зал, и так же гордо вышли. Чэнь итай тащила за руку Цзюе-ши, который непрерывно гримасничал.

29

Шу-хуа и Цуй-хуань хотели проводить Цзюе-синя прямо в его спальню и уложить в постель. Но к этому времени Цзюе-синь немного оправился и от души благодарил девушек. Ему хотелось почитать, сидя в кресле, и он без их помощи подошел к письменному столу.

Появились Цинь и Шу-чжэнь. Цуй-хуань, завидев Цинь, обратилась к ней:

— Барышня, уговорите молодого барина: он не соглашается лечь отдохнуть. Он так расстроен да еще хочет читать.

Кивнув им, Цинь быстро подошла к Цзюе-синю, уже усевшемуся в кресло, и, положив руку ему на плечо, принялась мягко уговаривать:

— Ну, скажи, Цзюе-синь, почему тебе обязательно хочется мучить себя? Ты ведь должен заботиться о своем здоровье!

Цзюе-синь не ответил, тогда и Шу-хуа присоединилась к Цинь:

— Тебе следовало бы отдохнуть, брат. Ты очень плохо выглядишь.

— Вы же сами видите: какой смысл от такой жизни? — тихим голосом, в котором слышалось отчаяние, проговорил Цзюе-синь, не отнимая рук от лица. — Так пусть уж лучше я умру — они утихомирятся, и никаких конфликтов больше не будет.

— Зачем говорить о смерти, брат? Нам испортили настроение, значит, нужно подумать, как его исправить. Допустим, что ты тихо и спокойно умрешь. А какой в этом смысл? — выговаривала ему Шу-хуа, ломавшая голову над тем, почему ее брат заговорил о смерти.

— А ведь она права, Цзюе-синь, — подхватила Цинь, — Ты больше не должен уступать им. Ты должен бороться с ними. Пойми же: у тебя еще все впереди, а у них — никакого будущего. Тебе следует поберечь здоровье.

— Поберечь здоровье? А стоит ли его беречь? Что. я смогу сделать, если и буду жить? — с горечью в голосе упорствовал Цзюе-синь. Вдруг он отнял руки от лица и, повернувшись к Шу-хуа, удивленно спросил: — Как, Шу-хуа? И ты здесь? Разве они не наказали тебя? А Цзюе-миня?

Казалось, его разбудили от сна; на лице с еще не высохшими полосками от слез вдруг появилось выражение страха.

— Тетя Чжан велела мне увести тебя. Она меня даже не ругала. — Легкая улыбка, сквозь которую ясно проглядывало удовлетворение, тронула губы Шу-хуа; ее спокойный голос словно подтверждал слова. Страх Цзюе-синя наполовину пропал. Шу-хуа продолжала: — Цзюе-минь, по-видимому, еще там. Но я думаю, что тетя и его ругать не будет. По-моему, она потом все поняла. А то с чего бы ей отпускать меня?

— Цуй-хуань! — позвал Цзюе-синь, завидев служанку. Та подошла.

— Будь любезна, погляди, брат все еще в комнате госпожи Чжоу? И что там происходит? — не то приказал, не то попросил Цзюе-синь.

Девушка радостно согласилась. Но не успела она повернуться, как дверные занавески распахнулись и в комнату вошел Цзюе-минь.

— А вот и он сам! — вскрикнула Цуй-хуань.

— Ну как, попало, Цзюе-минь? — тревожно и вместе с тем радостно спросила Шу-хуа.

— Все кончилось? — тихо осведомилась Цинь, у которой отлегло от сердца при виде спокойного лица брата.

— Даже не ругали. Как только вы ушли, тетя и меня выпроводила. Только я еще немножко подслушивал под окном, — рассмеялся Цзюе-минь.

— Ну и что потом? Ты слышал что-нибудь? — продолжала спрашивать Цинь.

— Потом, конечно, говорили тетя Ван и Чэнь итай. Однако толку от этого не было. Ну, они, ясно, рассвирепели и ушли, — рассказывал довольный Цзюе-минь, чувствуя, что сегодня они одержали победу.

— И кто бы мог ожидать? А я-то уж было думала, что нас сегодня по меньшей мере как следует отругают! — оживилась Шу-хуа.

— Не радуйся, Шу-хуа, — нахмурился Цзюе-синь, — По-моему, они что-то придумают, чтобы отомстить нам, и доставят нам еще немало беспокойства.

— Ну, этого я не боюсь! Не рискнут же они убить меня! — вырвалось у Шу-хуа.

— Они доберутся до меня. Вы нанесли им кровную обиду, и они выместят ее на мне, — удрученно произнес Цзюе-синь.