Осень

— По-моему, Шу-хуа тоже поступила некрасиво. В наше время девушки такими не были, — словно напрашиваясь на комплименты, произнесла младшая госпожа Чжан.

— Цуй-хуань, пойди в сад и позови Шу-хуа и Цзюе-миня, — приказала госпожа Чжоу, услышав последние слова тетки.

— Хорошо, — только и ответила служанка. Положив трубку, которую она держала для хозяйки, она украдкой кивнула Цинь и вышла.

Зная, что Цуй-хуань расскажет Цзюе-миню и Шу-хуа обо всем, что здесь произошло, и тем самым даст им возможность подготовиться, Цинь успокоилась.

Вскоре Цуй-хуань вернулась в сопровождении Цзюе-миня и двух сестер; за ними следовала Ци-ся. Цзюе-минь и Шу-хуа улыбались; первый — спокойно, вторая — чуть-чуть гневно и раздраженно. Шу-чжэнь, бледная, опустив голову, украдкой бросала испуганные взгляды на старших.

Цуй-хуань первым делом посмотрела на Цинь и, незаметно для других, слегка улыбнулась. Цинь поняла эту улыбку и также взглядом отвечала ей. Выражение уверенности в своей правоте, лежавшее на лице Цзюе-миня, еще более успокоило ее, а чуть-чуть гордая улыбка Шу-хуа придала ей бодрости. Теперь ей казалось, что ее опасения были неосновательны.

Молодежь поздоровалась со старшей госпожой Чжан, которая отвечала с несколько недовольным видом, не поднимаясь со своего места. Цзюе-минь и Шу-хуа стояли посреди комнаты; Шу-чжэнь подошла к Цинь.

Первой заговорила госпожа Чжоу. В голосе ее слышалась серьезность:

— Цзюе-минь! Госпожа Ван и Чэнь итай говорят, что ты и Шу-хуа только что в саду оскорбили их. В чем дело? Расскажите-ка все в присутствии старшей тети.

Госпожа Чжан ничего не сказала.

— Я их не оскорблял, мама! Я только увел оттуда Шу-хуа, — неторопливо отвечал Цзюе-минь.

— Значит, Шу-хуа оскорбила, — нахмурилась госпожа Чжан.

— И она не оскорбляла их, только говорила немного резко, — все так же спокойно, не меняя выражения лица, ответил Цзюе-минь.

— Не оскорбляла? Не называла меня «оборотнем»? И у тебя язык от вранья не отсохнет? — грубо вмешалась Чэнь итай.

— Да, оскорбила, оскорбила, ну и что дальше? — выпалила Шу-хуа, изменившись в лице.

— Шу-хуа, ты уже не маленькая. Как же ты можешь говорить такие слова? — вмешалась рассерженная госпожа Чжан. — Ведь Чэнь итай старше, чем ты…

Шу-хуа запальчиво перебила ее:

— Если старше, значит и должна вести себя, как старшая.

— Шу-хуа! — попыталась урезонить падчерицу госпожа Чжоу.

— Ты бы, девчонка, болтала поменьше! — закричала госпожа Ван, хлопнув рукой по столу. — Не тебе говорить о наших делах. Как это должны вести себя старшие? Ну-ка, поясни!

Шу-хуа, раскрасневшись от злости, хотела было уже заспорить, но Цзюе-минь тихо остановил ее:

— Спокойнее, Шу-хуа, подожди, дай мне сказать, — Шу-хуа, сдержалась и, отступив несколько назад, прислонилась к шкафу.

— Это уж слишком, Шу-хуа, — сурово сказала госпожа Чжан. — Ты ругаешься даже в нашем присутствии. Твоя мать просила меня поговорить с тобой. Я помню твоего покойного отца, и мой долг следить за тобой.

Цзюе-минь собрался что-то сказать, но Шу-хуа перебила его, решив защищаться сама:

— Я не сделала ничего дурного, тетя.

— Говоришь — не сделала? А на каком основании ты назвала Чэнь итай «оборотнем»? На каком основании ты ссоришься со своей теткой, госпожой Ван? Ты ей племянница и должна вести себя подобающим образом… — продолжала сердито выговаривать госпожа Чжан.

Неожиданно раздался холодно вежливый голос Цзюе-миня:

— В таком случае старшие тоже должны вести себя подобающим образом.

Но госпожа Чжан, оставив его замечание без внимания, продолжала разговаривать с Шу-хуа:

— Не спорь и выслушай хорошенько, что я скажу тебе. Признайся, что ты была неправа, и извинись перед госпожой Ван и Чэнь итай. И я не буду больше заниматься этим. Если же ты не желаешь, мне придется наказать тебя — об этом просила твоя мать.

— Что ж, наказывайте, — вызывающе подняла голову Шу-хуа. Ее душило негодование. Она не могла уступить, не могла покориться.

Эти слова многих вывели из себя; даже госпожа Чжоу чувствовала, что Шу-хуа слишком упряма. Только госпожа Шэнь молча сидела на своем месте, не говоря ни слова, она втайне радовалась непреклонности и резким словам Шу-хуа; ей казалось, что сейчас Шу-хуа мстит за нее.

Госпожа Чжан удивленно уставилась на Шу-хуа и неожиданно поднялась. По ее суровому виду можно было заключить, что сейчас она сделает что-то из ряда вон выходящее. Цуй-хуань и Ци-ся побледнели. Испуганная Шу-чжэнь спрятала лицо на груди у Цинь, которая, покраснев от волнения, с сильно бьющимся сердцем, широко раскрытыми глазами следила за матерью.

Шу-хуа покраснела до корней волос. Но страха она не испытывала — ее разбирала злость. Вооруженная одним лишь мужеством, она была готова ко всему, что могло на нее обрушиться.

Изменилось также выражение лица Цзюе-миня. От спокойствия и даже некоторой иронии на нем не осталось и следа — теперь оно было серьезным и решительным. Он размышлял. Мысли его текли быстро. Видя, что госпожа Чжан встала, и боясь, как бы Шу-хуа не пострадала зря, он решительно, стараясь сохранить спокойствие, обратился к госпоже Чжан: