Осень

— Значит, ты не обиделась, что я поцеловал тебя? — дрожащим голосом спросил Цзюе-минь, стараясь подавить восторг, охвативший его душу.

— Я верю в твою любовь. Я верю тебе во всем. Я горжусь тобой и чувствую себя самой счастливой среди своих сверстников. Чего я могу еще желать, кроме как быть и работать вместе с тобой? — Чувство, которое она испытывала, вся сказочная, феерическая обстановка, которая окружала ее, придали ей смелости — и она, ничего не утаивая, полностью раскрыла перед ним свое сердце. Правда, за эти два года это случалось не раз, но только сейчас Цзюе-минь ощутил непередаваемую радость: как зачарованный, слушал он ее голос, казавшийся ему прекраснее любой музыки. — Цинь улыбнулась: — Я не представляла, что любовь такова, что она может так переменить человека. Я так благодарна тебе!

— Благодарна мне? — запротестовал Цзюе-минь, расплываясь, однако, в счастливейшей улыбке. — Это я должен благодарить тебя. Ты заставила меня во многом измениться. Откуда бы взялась у меня смелость, если бы не было твоей любви? Ты для меня — все. Когда я вижу тебя, я чувствую себя самым счастливым человеком на свете.

Говоря это, он медленно поднял руки, осторожно положил их на плечи девушки, смотря прямо ей в глаза. Ее улыбка влекла к себе. Он чуть-чуть нагнул голову (так как был повыше ее), и его губы прижались к ее губам. Последовал короткий поцелуй, но губы девушки тут же сомкнулись, и она быстро отпрянула.

— Не надо так, Цзюе-минь, — словно очнулась Цинь, — нас ведь могут увидеть.

Цзюе-минь испуганно опустил руки и непонимающе смотрел на девушку.

Она тоже смотрела на него. Приложив руку к губам, все еще несколько возбужденная, она сказала:

— Я не обижаюсь на тебя. Но если бы нас увидели, мне бы не оправдаться. — Цзюе-минь сконфуженно глядел на нее, не произнося ни слова. На лице Цинь появилась улыбка. Снова приблизившись к Цзюе-миню, она мягко упрекнула его: — Ведь ты все делаешь так обдуманно. Почему же ты сегодня неосторожен?

— Никто не видел, — оправдывался Цзюе-минь, несколько придя в себя. Теперь ему было ясно, чего она от него хотела.

— Вот кто видел, — тихо рассмеялась Цинь, указывая на лунный луч, пробивавшийся к ним через другое закрытое окно. Цзюе-минь улыбнулся и хотел что-то сказать, но Цинь опередила его. — Пойдем отсюда, — тихо позвала она, беря его за руку, — а то как бы, правда, не увидели!

Цзюе-минь не возражал, и они вышли, держась за руки, предварительно захлопнув окно.

— Что ты сейчас чувствуешь, Цзюе-минь? — шутливо спросила Цинь, с любовью глядя на него.

— У меня сейчас на сердце радостно, как никогда.

— Тогда ты все-таки сходи в редакцию. Ты, кажется, сказал, что тебе нужно взять корректуру брошюры? — мягко напомнила Цинь. Вдруг она заметила, что из гущи сливовых деревьев прямо на них движется огонек. — Посмотри, — указала она в ту сторону, — вот и действительно кто-то пришел. Это, должно быть, Шу-хуа ищет нас.

Среди деревьев огонек уже не был виден: теперь он показался на берегу озера. Появились три тени; лиц пока еще не было видно, но в одной из троих можно было угадать Шу-хуа. Цзюе-миню не было неприятно, что она помешала им; он даже обрадовался.

— Действительно, Шу-хуа. А она — не трусиха. Пойдем ей навстречу. — И они пошли в ту сторону.

Их тоже заметили. Раздался голос Шу-хуа:

— Цинь, Цзюе-минь! Мы вас ищем.

Они одновременно откликнулись. Теперь было видно, что с Шу-хуа пришли Шу-чжэнь и Цуй-хуань. Цуй-хуань несла в руке овальный фонарик из красной бумаги. Встреча произошла у мостика.

Шу — чжэнь схватила Цинь за руку и ласково прижалась к ней.

— Что же ты не сказала мне, что идешь в сад? — обиженным голосом спросила она.

— Мы с братом просто вышли побродить, а ты в это время ужинала, — с нежностью в голосе ответила Цинь и заботливо спросила: — Ну, как ты сегодня поела? Сыта?

— Полчашки съела. Больше не хочется, — негромко ответила Шу-чжэнь.

— Так мало? — удивилась Шу-хуа.

— Я теперь всегда ем столько. Если съем больше, то очень тяжело на сердце становится.

— Сестра, не стоит тревожиться, — вмешался в их разговор Цзюе-минь, — Пусть мать тебя ругает, пусть себе ссорится с дядей Кэ-дином, пусть бранится с Си-эр — не принимай эти мелочи близко к сердцу. Тебе нужно подумать о своем здоровье, — горячо убеждал он сестру.

— Я знаю, — тихо ответила Шу-чжэнь, опустив голову; Цзюе-миню показалось, что она всхлипывает.

— Да что же это такое! Я, кажется, уже из себя выхожу! — зашумела, не выдержав, Шу-хуа. Затем, немного успокоившись, спросила Цинь: — А что, Цинь, если мы попросим тетю Чжан удочерить Шу-чжэнь? Пусть будет тебе сестрой! — На ее лице играло радостное возбуждение.

Хотя предложение прозвучало для Шу-чжэнь совершенно неожиданно, но тем не менее всколыхнуло ее застывшие чувства. Еще бы! Ведь об этом она только и мечтала. И Шу-чжэнь с трепетом ожидала, что ответит Цинь.