Осень

— А почему опять чистят колодец? — продолжала спрашивать Шу-хуа.

— А папа сказал, что если кто умирает в колодце, то вода будет очень грязная. Прошлый раз вычистили плохо, и если еще не почистить, то все заболеют, — ответил самодовольно Цзюе-цюнь и тут же убежал, услышав, что его зовет брат.

— Ну, Кэ-аня теперь дома не удержишь. Уж он-то, конечно, эту воду пить не станет, — с горечью произнесла госпожа Шэнь. — А вот вмешиваться в то, что его не касается, на это у него время есть. — И она медленно двинулась вперед.

Шагая прямо по траве и диким цветам, они вышли садом к берегу озера. Вода перед ними расстилалась словно блестящее зеркало, на голубом небе не виднелось ни одного облачка, отчего на душе у всех (особенно у Шу-хуа) стало легче. Оживленно беседуя, они взошли на мостик, собираясь через беседку пройти на другой берег.

Уже в беседке госпожа Шэнь обнаружила госпожу Ван и Чэнь итай, которые о чем-то тихо беседовали, сидя v окна на стульях из сандалового дерева. Пришлось остановиться и поздороваться. То же самое сделали Цинь и Юнь, только Шу-хуа не обратила на тетку и старую наложницу никакого внимания.

— Что, сестрица, и ты выбрала время пройтись в сад? Редкий случай, — фальшиво улыбнулась госпожа Ван, — Когда будете хоронить Шу-чжэнь?

— Скорее всего, седьмого числа следующего месяца. Еще участок не купили, — тихо ответила госпожа Шэнь, нахмурившись.

— Хорошая вы мать, госпожа Шэнь, — вступила в разговор Чэнь итай, видимо, не собиравшаяся так легко отпустить госпожу Шэнь. — А ведь, если правду сказать, Шу-чжэнь была слишком молодая. Чего уж тут выбирать да приглядываться! Выбрать бы место на общественном кладбище да похоронить — и дело с концом. Ни хлопот, ни затрат. Не так ли, госпожа Ван? — угодливо хихикнула она.

— Конечно! — подхватила та, не дав госпоже Шэнь раскрыть рта. — В наше время, если сумеешь сэкономить толику, считай — повезло. Не знаю, как у тебя, невестка, а у нас в доме расходы немалые. С такими тратами все как в трубу вылетает. Ума не приложу, что делать, если чем-нибудь не покрыть эти расходы. Вот мой муж (теперь она обращалась уже к Чэнь итай) и предлагает продать этот дом, деньги разделить поровну между семьями; может, концы с концами сведем…

До сих пор госпожа Шэнь не обращала особенного внимания на то, как две кумушки перемывают косточки ближним, хотя их пересуды и были ей не по душе, но при словах «продать дом», она вдруг воскликнула:

— Продать? — Ей показалось, что она ослышалась.

— Конечно! А ты, что, не знаешь? Кэ-дин не говорил тебе? — притворилась удивленной госпожа Ван. — Ведь он и завел об этом речь. Он для того и приходил ко мне несколько вечеров подряд, чтобы обсудить этот вопрос с нами. По сути дела, вопрос ясен, только Кэ-мин возражать будет. А кто его боится? Дом общий. Семья разделилась — так уж нужно делиться до конца. А не разделимся — так неужели один человек владеть им будет? — По-видимому, она говорила все это всерьез: скулы ее так и ходили под набеленной кожей лица. Неожиданно она закинула руку за голову и с таким видом вытащила из пучка волос шпильку, словно собиралась заколоть кого-то, но вместо этого стала не спеша ковырять в зубах.

— Уйдем отсюда! — шепнула Шу-хуа на ухо Цинь и ушла первой. Юнь, видя, что Шу-хуа незаметно уходит, вышла вслед за ней, а Цинь осталась в беседке, желая узнать еще что-нибудь новое из разговора теток.

— А по-моему, незачем продавать дом — всем вместе как-то веселее. И потом — дом все-таки собственный. Снимать квартиру у чужих людей — хорошенького мало, — забеспокоилась госпожа Шэнь, и поперек лба у ней протянулись едва заметные складки. Она еще испытывала чувство привязанности к этому дому, а при мысли о том, что придется уехать отсюда и жить только вдвоем с Кэ-дином, ее вдруг охватил страх.