Осень Атлантиды

Да, я был эволюционистом. Как мой отец. И дед. Это он привел в наш дом негритянку Боэфу, еще девчонкой, и воспитал из нее высокоразвитое существо. И можно сказать – члена семьи. Боэфа не захотела покинуть нас, даже когда могла сделать это свободно. А ведь она до того, как пройти программу эволюционирования, была «вещью». Ты не знаешь, что такое «вещь»? Счастливое создание! Да, ты многого не знаешь об Атлантиде. Университет был и остается «золотым инкубатором», «заповедником ангелов», грезящих о просветленном человечестве!

Нет, детка, «вещи» – это не просто дикие народы. Это люди, а вернее сказать, существа, превращаемые сынами Велиара в биологических роботов, зомби. С ними это проделать просто, они и так мало развиты. Кое-какие химические препараты, психологическое кодирование, а пуще всего – голод и побои, и вот – вместо дикаря они получают «вещь», готовую на все по их команде. Страх и страдание загоняют вглубь человеческое обличье дикаря. Те, кто пользуется «вещами», убедили себя, а хуже того – убедили их тоже, что они нелюди. Недочеловеки, машины, «вещи»!

При внешней схожести медикаментозных и психологических приемов работы сынов Велиара и эволюционистов цели работы этих групп с дикарями прямо противоположны. Эволюционисты вытаскивают дикарей на более высокий уровень развития, используя самые гуманные способы воздействия, для их же блага. Сыны Велиара не гнушаются ничем, лишь бы заполучить побольше дармовых слуг, о которых нисколько не заботятся. Как только те заболевают или стареют, их просто выбрасывают за границы обжитых районов – в пустыни, горы, болота. На вымирание. Кое-где несчастные объединились в группы, как сбиваются в стаи животные, чтобы выжить.

В общем, у эволюционистов всегда было много работы. Противостояние с сынами Велиара стало особенно острым несколько лет назад, и они развязали войну, чтобы получить доступ и к государственным программам эволюционирования, и к специалистам этой области, чтобы вынудить их работать на себя, и ко всей секретной информации, касающейся экологии Атлантиды, в том числе – динозавров и некоторых других древних животных. Последнее было для них не менее важно: этих мерзких тварей они тоже ставили себе на службу.

Перед самой войной пара лидеров сынов Велиара наведалась и ко мне. Я был нужен им и как эволюционист, и как сенситив, сканирующий пространство. Сулили деньги, место в своих новых лабораториях. Потом, не добившись ничего, начали угрожать. Я их выпроводил. И запомнил.

Они пришли в первую же ночь восстания. Среди моей охраны нашелся их сторонник, этого оказалось достаточно, чтобы впустить врагов и перебить моих людей. Только Боэфе удалось сбежать и тем спасти свою жизнь. Глупо было предполагать, что они придут вновь уговаривать. Они пришли мстить.

Моей ошибкой, страшной ошибкой было то, чтоянеуспел вывести жену и дочь. Я был хорошо вооружен, а дом укреплен. Я мог бы сражаться очень долго. Но кроме современного оружия, которым я владел, они использовали какую-то отраву на кончиках игл. Одна попала мне в плечо – я был не просто ранен, я был парализован. Особая изощренность их мести была в том, чтобы, не будучи в состоянии сражаться и умереть за родных, я видел их смерть.

Да, я видел всё! И не мог шевельнуться!!!

Для казни моих женщин эти сволочи привели своих животных – омерзительных саблезубых гиен, почти не приручаемых, злобных и кровожадных, готовых лишь к одной команде: «Убей!» Эти гиены – идеальные биомашины для убийства, боящиеся только одного – лучевой плети хозяина, и поэтому никогда не оборачивающиеся против него. Они рвут жертву на части, убивая не сразу, а добираются до артерий и горла постепенно.

Я никогда не забуду, как были выведены из спальни Виана и Кассия. Жена держала дочку за руку и слабо улыбалась, не разумея до конца, что происходит. Я понял, что сейчас произойдет, и, пока эти мерзавцы разглагольствовали о том, за что меня (меня!) наказывают, я успел «пообщаться» с дочерью. Виана, та была не очень способна к телепатии, а Кассия замечательно общалась со мной телепатически.

Но что я мог объяснить ребенку? Я «сказал» лишь, что мы сейчас умрем, все трое. А после этого встретимся в ином мире, на ином плане. И чтобы она немного потерпела.

Она «спросила», встретимся ли мы еще и в следующей жизни? Я обещал ей. Тогда она, для пущей гарантии, взяла с меня слово в следующей жизни жениться на ней. Что делать, я обещал и это. «И на маме?» – спросила она. «Конечно, и на маме тоже!» – только и оставалось мне ответить. Она была совсем малышкой и, конечно, путала особенности родства. Потом, видя, что казнь близка, я «попросил» ее закрыть глаза. Палачи не знали об общении и не понимали нашего молчания.