Осень будет

Генка немного опасался, что они начнут его «доставать», но этого не произошло, деревенские решили, что лучше с ним не связываться, мало ли кто его отец. А так как сами они к особнякам и на озеро не ходили, то Генка с ними больше почти не встречался. В деревню ходила только его бабушка, сам он пару раз заходил в тамошний магазин по ее просьбе, но встретив на улице знакомых ребят ограничивался стандартным «привет-привет». С девочками он познакомиться не успел, и понаблюдав немного за ними, сам уже этого не хотел. Они тоже походили на городских, лишь чаще ругались матом и откровенней кокетничали с парнями. Пустота присутствовала и здесь. В фальшивых улыбках, в желании покрасоваться, в вызывающей одежде и просто в тупости разговоров. Эти девочки почему-то все время напоминали ему куклу «Барби» из большого супермаркета, куда он случайно зашел зимой. Гуляя по городу, спасаясь в сутолоке от пустоты, Генка замерз и зашел погреться в супермаркет. Бесцельно бродя между нагромождениями товаров он вышел к отделу торговавшем игрушками. В центре, явно чтобы привлечь внимание стоял раскрытый кукольный домик, а в нем за маленьким игрушечным столом сидела нарядная кукла. Это была не китайская подделка, а настоящая «Барби», из Америки, но это ничего не меняло. Хоть цена и заканчивалась многими нулями, все равно, выглядела эта мечта маленьких девочек как манекен. Нарядной, холодной и пустой. Еще Генку поразило то, что у той роскошной куклы не было взгляда.

Глаза были, а вот взгляда не было. Он специально посмотрел на других кукол.

У многих кукол взгляд все же присутствовал. Глупый, наивный, тупой, но все же взгляд. А у этой только пластиковая улыбка, красивые волосы, яркое платье и все. В ней тоже поселилась пустота. Это Генка понял уже потом, когда встретил на улице деревенских девчонок.

«А эта Аля совсем не такая или просто мне кажется не такой, — размышлял Генка, разглядывая причудливый рисунок новых обоев на стене, — или я может просто влюбился? Хотя нет. Она конечно симпатичная, но ничего такого особенного я к ней не испытываю». Это была не совсем правда. Что такое любовь Генка толком сам не понимал. Но уж точно не его «роман» с одноклассницей — скучный и тягостный. Где-то в глубине памяти сохранились неясные воспоминания о раннем детстве и девочке с которой он познакомился в деревне. Он даже не мог вспомнить ее имя, но выплывающие картинки казались ему светлыми и радостными, хотя и очень смутными. Речка, в которой они купались, соревнуясь кто дальше заплывет, костер вечером и печеная картошка, которую приготовил отец. Все это сейчас казалось какой-то милой и светлой сказкой. Но Генка вряд ли мог ответить на вопрос была ли это любовь или просто чистая детская дружба. Слишком плохо он помнил те дни.

В конце концов Генка решил что две встречи ничего не значат, и многого о человеке сказать не могут. «Может она тоже носит маску, только очень хорошую, или она играет определенную и непонятную мне роль. Кто ее знает, может она в артистическом кружке занимается, а сейчас решила порепетировать, как бы это выразится, на людях, что ли». Но Генку несмотря на сомнения, почему-то очень тянуло к этой девочке и в голове все время крутились фразы из разговора с ней. Раньше Генка особо не придавал значения тому о чем и как он говорит. В пустых разговорах это не имело смысла, важно только не отклоняться от темы, задумываться над словами не требовалось. А теперь все стало как-то иначе. «Следи за собой, будь осторожен…», — вспомнилась Генке фраза из песни Цоя. Но самое главное, то в чем Генка боялся признаться даже самому себе — страх возвращения пустоты. Теперь, когда у него появилась Аля, малознакомая, странная девочка сумевшая отогнать пустоту, он боялся ошибиться, выдавая желаемое за действительное. Чтобы совсем не запутаться и не закрутить себе мозги, размышляя обо всех этих вещах Генка решил отвлечься на время, заняться делом — навести порядок в своей комнате. У него и так всегда было относительно чисто, особенно для комнаты подростка, но он все же собрал со стола компакт-диски и положил их на полку, предварительно рассортировав в той последовательности, которой обычно придерживался.

Видеокассеты он сложил на специальное место под телевизором, а палас на полу пропылесосил. На этом он закончил, больше убирать было нечего, оставалось лишь протереть пыль на шкафу. На шум работающего пылесоса пришла бабушка, похвалила Генку и спустилась в свою комнату, где по телевизору начинался очередной то ли мексиканский, то ли бразильский сериал. Генка вытер пыль со шкафа и посмотрел в окно на не изменившийся пейзаж с унылыми деревьями и моросящим дождиком. Посмотрев на часы он плюхнулся на кровать, включил телевизор, «попрыгав» по программам остановился на МТВи, сделал звук потише и стал смотреть на прыгающих в окружении супермодных декораций певцов очередной модной группы.