Осень&Детектив

Любовь Игоревна, с которой они жили в одном подъезде и вот уже три года вместе посещали один и тот же тренажерный зал, была удивительной. Веселой, интересной, современной. Ларисе было с ней интереснее, чем со своими ровесниками. Может, оттого, что ей не хватало матери, которая бросила ее в младенчестве на руки отцу и бабке. Может, оттого, что Любовь Игоревна и в самом деле была ни на кого не похожа. Таких было очень мало. Лариса была в этом уверена.

– Я очень противная, Ларочка. Сварливая, нудная, ленивая. Но!.. – Женщина взяла со скамейки красивое спортивное полотенце, забросила его себе на шею, пригубила воды из бутылочки. – Но об этом знают лишь мой диван и другие предметы моей мебели. Я даже собаку себе не завожу по этой причине.

– По какой? – Лариса в точности повторила все действия своей соседки.

– По той, чтобы она не видела меня такой. И никто чтобы не видел. Ни одна живая душа. Все свое гадкое. – Ее морщинистая рука с идеальным маникюром легла ей на грудь. – Я ношу в себе. И никому не показываю. Это мои отвратительные драгоценности. И чужому глазу не доступные. Они в надежном хранилище: в моей душе.

Они медленно двинулись к раздевалке.

– А ты что делаешь?

– Что?

Лариса схватилась за ручку тяжелой двери, пропустила Любовь Игоревну впереди себя.

– Ты выставляешь напоказ то, что тебе вообще не присуще, – возмутилась та слегка. – Мужчина сделал тебе комплимент, ты фыркаешь. Придержал дверь, чтобы тебя пропустить, ты в ответ хамишь. А уж если нечаянно придержал тебя за локоть, то все! Ты готова писать на него заявление о домогательстве.

Лариса молчала. Почти все из сказанного пожилой женщиной было правдой. Она шарахалась от мужчин. Понимала, что это плохо. Но ничего не могла с собой поделать.

– Меня так воспитали, – нехотя призналась она. – Бабка с отцом боялись, что я пойду в мать и буду такой же распущенной. Вот и… Вышло то, что вышло. Наверное, ничего уже не поменять.

– Ой, да брось! – скривила лицо Любовь Игоревна. – Невозможно поменять только позвоночник. Все остальное сейчас успешно наращивается, пришивается, прививается. И тебе привьем любовь к сильному полу и научим тебя с ним вести себя правильно. Все, я в душ…

Пока они принимали душ, сушили волосы, складывали потные спортивные вещи в сумки, на улице совсем стемнело. И Ларисе пришлось вести Любовь Игоревну до своей машины под руку. Она плохо видела в сумерках.

Усадила ее на пассажирское сиденье рядом с водительским. Принялась обирать мокрые кленовые листья, залепившие стекло.

– Осень, осень, – печально вздохнула Любовь Игоревна. – Не люблю ее. Никакой пышности в этом увядании не вижу, как ни стараюсь услышать классика. Тоска, уныние, гибель… Бр-р-р, отвратительно, сыро, холодно. Как праздновать свой юбилей в такую погоду, ума не приложу?

Юбилей ею было намечено отмечать на даче за городом. Народу должно было собраться много. Как раз по количеству комнат. Места для барбекю и игрищ предостаточно. Кухня-столовая огромная. Это если на случай непогоды. Но туда все равно придется перебираться. Осенью день короток.

– Ты уже решила, что наденешь? – вдруг спросила Любовь Игоревна, промолчав почти всю дорогу.

– Нет, – растерялась Лариса, подавая машину задом в свободный «карман» на стоянке во дворе.

– Я так и знала! – фыркнула соседка и самостоятельно полезла из машины. – Ладно, завтра займемся твоим гардеробом. Ты ведь понимаешь, что один наряд должен быть для улицы, второй для дома. А еще для завтрака. Ты не можешь спуститься к завтраку в своих спортивных трикотажных штанах.

– А в чем же? – заинтересовалась Лариса, забирая их спортивные сумки из багажника.

– Ну… Это должно быть какое-то специальное платье, не домашнее, но и не для улицы. Никакого тонкого трикотажа. Какой-то нежный бархат, в пол. С длинными рукавами и глубоким вырезом. Его можно обрамить кружевом.

– Любовь Игоревна! – фыркнула Лариса и рассмеялась, хватая женщину под руку, сумки она несла в другой руке, тяжесть была невелика. – Мы же не в восемнадцатом веке живем, чтобы я в бархате и кружевах к завтраку спускалась.

– А вот и зря, что не в восемнадцатом, – тяжело вздохнула женщина. – Как бы было романтично…

Они медленно шли к подъезду, старательно огибая лужи, которые морщинил сильный ветер. Разговаривали, строили планы, решили, что списком необходимых закупок займутся завтра. Завтра была суббота.

– Все, дорогая, спокойной ночи. – Любовь Игоревна привычно подставила щеку для поцелуя. – Завтра созвонимся.

Утро субботы вдруг заглянуло в окна к Ларисе яркими солнечными лучами и безоблачным небом. Асфальт быстро просох и на прогулку они вышли в легких туфлях.

– Идем, начнем по списку покупать уже сегодня, – предложила Любовь Игоревна, бойко перешагивая через бордюрный камень, уложенный в их дворе небрежно и неглубоко. – Какие-то банки можно купить уже сегодня.

– Может, возьмем машину?