Осень дикой охоты (СИ)

     За всеми этими размышлениями она и не заметила как жжение прекратилось. Она встала и пошла к Пиште в трюм, почитать про Анджея. На одну секунду ей почудилось, что воздух наполнился тяжелым сладким запахом глицинии, как будто они плывут вдоль берегов Турции или Греции, а не болтаются посреди Индийского океана, но через мгновение это ощущение исчезло. И еще сильно зачесалось под правым глазом. Черт бы побрал все эти приметы.

      Пролив Карпатос

     Мика легко сошелся с Анджеем, он вообще легко сходился с людьми. А Ирри этот симпатичный рыжеусый поляк необъяснимым образом страшно раздражал. Вот сейчас они валялись с Микой на шканцах и болтали о какой-то такой глупости, что прямо горло перехватывало от злости. Но делать нечего – как заштилело час назад перед Родосом, так пока и не растянуло. А соляры кот наплакал, только на швартовку.

     - Нет, дорогой, ты вот скажи мне, а как в этом шуме можно жить спокойно? Ведь твой строительно-ремонтный хэппенинг постоянно гудит, стрекочет, стучит и вообще, - Мика почесал лоб и надвинул соломенную шляпу обратно на нос.

     - Я ж объяснял – много разных способов. Есть система гибких экранов с воздуховодами. Новые материалы, специальные профили, ахеренное звукопоглощение, плюс воздушная подушка. Вот такой толщины стенка, - он показал пальцами рост Дюймовочки, - а ты уже не услышишь колыбельную, даже Eine kleine Nachtmusik.

     - А Led Zeppelin? – хохотнул Мика.

     - Ну-у… с басами не так все просто, - признался Анджей.

     - Ага-а! – заржал Мика в голос. - Heavy metal just forever!

     - Постой-постой, это еще не все…

     - А от радиации твои гибкие экраны помогают? – резкий голос Ирри прозвучал неожиданно и словно расколол небольшой уютный мир, в котором можно было просто валяться на старой яхте посреди пролива Карпатос и болтать ни о чем.

     - Нет, - сухо сказал Сталецки, - ни от чего серьезного эти мои экраны и вообще мои проекты не помогают.

     - Тогда что и зачем ты делаешь? – по-прежнему зло спросила Ирри.

     - Ирри, малыш, что ты докопалась? Анжи – архитектор, он строит классные дома и районы…

     - Я не архитектор, я ланс, - возразил Сталецки. – Да, это совсем молодая профессия, которой нет и десяти лет, но она уже успела решительно изменить и архитектуру, и сама изменилась, и…

     - И поменять весь мир, - лениво заметил Мика.

     - Ну, Европу, Америку – да…

     - То есть зону комфорта, - перебила его Ирри. – У нас в Иудее или Палестине, в Леванте, в Ираке или Сирии твои проекты нахер никому не нужны. Мы живем в зоне пробоя, внутри постоянных пробоев, нас огораживают бесконечными стенами, мы все считаемся токсичными и нас не пускают в чистые кластеры. И это изменится только после того как нас окончательно сотрут. Так что нам ни к чему твои временные ширмы.

     - Хорошо, пусть я делаю временные дома, временные интерьеры, временные ландшафты. Пусть все это эфемерно и может просуществовать недолго…

     - Как прическа, ага. Потом помыл башку – и привет, - улыбнулся Мика.

     - Но ведь можно сказать, что это один из вариантов решения, и для вас тоже. Почему нет? Да, я строю псевдореальность, но все знают, что эти стены и пояса безопасности - такие же временные ширмы, вполне эфемерные. А для мигрантов можно было бы…

     - Что за херню ты втираешь! – Ирри уже не могла успокоиться. – Да ты же по сути просто официант, парикмахер, ты обслуга, которая впаривает тупому быдлу бессмысленные побрякушки, ты…

     - Я ланс, - жестко повторил Сталецки. – Я создаю для вас иллюзии, в которых можно жить. Но это вы, вы сами так долго разрушали все стабильное и незыблемое, что ему больше не осталось места.

     Анджей поднялся на ноги и, презрительно посмотрев на Ирри, принялся загибать пальцы:

     - Большая семья, крепкий дом, возделанная земля, сад, машина, которая не развалится и через тридцать лет, костюм, который был пошит на крещение первого сына и остался хорош настолько, чтобы внуки уложили тебя в нем в гроб… все это было, разве нет? Это я отказался от надежного и незыблемого мира? Во! – и Сталецки сунул фигу в нос Ирри и Мике за компанию. – Это вы выбирали свободу, демократию, феминизм, революцию, джихад, Пикассо, Кафку, Корбюзье, Стравинского, это вы говорили о прогрессе и обновлении!

     - Резонно, не поспоришь, - примирительно сказал Мика.

     Порыв ветра чуть приподнял выгоревшие брезентовые чехлы, которые валялись на палубе и с шумом уронил их обратно.

     Мика вскочил, спрыгнул на палубу и бросился поднимать парус.

     - Ирри, помогай! – крикнул он весело, - хватит гнобить художника! Сейчас доползем до Диафани, заправимся, и ты сразу повеселеешь!

     Рыжая злобно зыркнула на Анджея, потом на Мику, но спорить не стала и пошла помогать.

     Они поймали слабенький еще ветерок и медленно двинулись в сторону Карпатоса, потому что Родос Мика из суеверных соображений решил обойти стороной.

     Рыжая уселась напротив Сталецки и сунула ему кружку с лимонной водой.