Осень Европы

«Смитсоновские палаты», как и другие конторы на Кингс-Бенч-уок, занимали шестиэтажное здание. На первом этаже велись основные дела – встречи с клиентами, администрирование и так далее. На втором, третьем и четвертом этажах находились жилые помещения. Спальни, столовые, гостиные, кухня. На шестом – неупорядоченное пространство под скатами крыши, хаотично забитое старой мебелью, пыльными рулонами ковров и картонными коробками с древними юридическими документами, перевязанными ленточкой.

Предпоследний этаж предсталял собой небольшой лабиринт из тихих коридоров с запертыми дверьми. Руди осмотрел его, от случая к случаю, еще в первые недели пребывания. В коридорах не было заметно явных средств наблюдения, как и менее очевидных, и когда он однажды вечером открыто отправился на прогулку по пятому этажу, это не вызвало никакой реакции у обитателей палат. Что, конечно, само по себе еще ничего не доказывало.

Руди спокойно обошел пятый этаж, осматривая запертые двери. Некоторые покрывала пыль, несмотря на все старания миссис Габриэль, но две были чистые и блестящие, а их большие латунные замки испещрили царапины – явно не одно поколение тыкало, не попадая, ключом. Он вскрыл одну дверь с помощью карандаша и крючка, отломанного от вешалки, и медленно повернул ручку. На косяке ничего не заметил. Ни проводов. Ни контактов, блестящих или тусклых. Он раскрыл дверь, вошел и закрыл ее за собой – одним движением.

В окна лился свет фонарей пятью этажами ниже, слабо проступала комната, заставленная от пола до потолка картотеками. В середине были стол и стул. В углу – подставка, чтобы добираться до верхних ящиков. В уголке каждого ящика горели крошечные цифры – тайники внутри хранили электронные замки с комбинациями цифр. Угадывать не было смысла. Руди открыл дверь, попятился в коридор, снова закрыл, перешел к следующей.

Внутри – новые стул и стол, а на столе – компьютерный монитор, на экранной заставке – двое котят, играющих с картонной втулкой от рулона кухонной бумаги. Руди долго стоял спиной к двери, глядя на играющих котят.

Ему пришло в голову, что лишь на первый взгляд он уже неделями просто просиживал штаны, а на самом деле вел сложный диалог с мистером Селфом. А через мистера Селфа – с людьми, которые на самом деле управляли «Смитсоновскими палатами». Он спросил себя, сколько уже здесь стоит этот компьютерный монитор с умилительной заставкой в ожидании, когда он взломает дверь. Это была такая прозрачная и очевидная приманка, что, казалось, ничего особенного не случится, если он подойдет к столу, сядет и смахнет жестом котят.

Компьютерное меню было до смешного коротким. Только операционная система и три файла-таблички. В первом – список названий и длинных чисел. Банки и коды доступа к счетам. Второй заполняли случайные на вид пятизначные группы цифр, очевидно, зашифрованные. Третий – смесь зашифрованных групп и наборов символов в клере. Список платежей?

Руди посмотрел на экран. «Смитсоновские палаты» были черным банком, источником средств для тайных операций, от которого можно отречься в критическом случае. Хочешь внедриться в профсоюз, а для операции нужны наличные? Зайди в «Смитсоновские палаты» и больше не беспокойся ни о чем. Нужно уладить вопрос с кончиной (политической, религиозной или физической) проблемного имама? «Смитсоновские палаты» выделят нужные деньги.

В этом, конечно, не было ничего из ряда вон выходящего. Разведка – настоящий мир разведки, а не то, о чем отчитываются политикам, – работает с черными деньгами, подозрительными фондами, финансами, безостановочно перетекающими с континента на континент на случай, если кто-нибудь на них наткнется. По-настоящему интригующим аспектом было то, что ему позволили открыть этот факт, после чего не уволокли обратно в комнату. Вот он вполне удобно устроился, может распоряжаться четырнадцатью с половиной миллионами швейцарских франков – как всегда, самая надежная валюта Европы – буквально по мановению руки. Он обнаружил, что с грустью осознает: это не похоже на деятельность национальной разведывательной службы.

С другой стороны, подумал он, возможно – только возможно, – это деятельность национальной разведывательной службы, столкнувшейся с такой причудливой и из ряда вон выходящей ситуацией, что на нее возможен только причудливый и из ряда вон выходящий ответ.

Он долго сидел и смотрел на страницы с цифрами. Куда дольше, чем, строго говоря, стоило бы. Это был такой очевидный прием, что казался почти комичным, но он открывал бездну возможностей. Руди терзала не столько нерешительность, сколько попытки продумать все возможные последствия.

Наконец он покопался в карманах и нашел брошюру, которую вчера сунул ему в руку кришнаит на Лейстерской площади. Посидел еще мгновение с ручкой в одной руке и брошюрой в другой, потом начал копировать список банковских кодов.

* * *