Осень и Ветер

И все-таки он заходит мне за спину, вынуждая сделать шаг вперед. Чувствую, что стоит очень близко и пытаюсь подавить волну раздражения. Да, у меня очень давно не было мужчины и, если честно, я разучилась нормально реагировать на вот такие знаки внимания, поэтому уговариваю себя просто быть вежливой и приветливой. Может быть, ему надоест? Вот сейчас поздороваюсь, уделю положенные пять минут внимания из меню «Для ВИП-гостей» и потеряюсь так, чтобы Буланов меня даже с собаками не нашел.

Вижу выставленный у меня над плечом палец Яна, и его громкое мне в ухо:

— Мои друзья: Олег и Наиль.

Мой взгляд натыкается сперва на среднего роста парня с соломенными, идеально уложенными волосами и лицом человека, который явно привык наслаждаться жизнью. Что-то в его синих глазах заставляет так думать. Потом смотрю на второго, но он такой высокий, что мой взгляд сперва натыкается на его белоснежную рубашку, расстегнутую на три верхние пуговицы, потом на лацканы модного темно-синего клубного пиджака, поднимается выше — и замирает на лице.

У него такое лицо… Даже мысленно мне нахватает слов, чтобы его описать. Не жесткое, но и не мягкое. Ровные, достаточно широкие брови, под которыми скрываются светло-карие глаза с длинными черными ресницами. Он носит бородку а ля Джонни Депп и хоть я терпеть не могу мужчин с бородой и порослью над верхней губой, этому парню она подходит просто идеально. Друг Яна чуть-чуть склоняет голову на бок, и я только теперь замечаю его чуть крупноватый, характерный для парней с кровью горцев нос. Странно, потому что во всем остальном, включая каштановые волосы, которые сейчас спадают ему на лоб, он совершенно не похож на человека с «горячей» кровью.

Сомнений нет: он и есть Наиль, а тот, второй — Олег.

Наиль. Мне хочется произнести имя вслух, чтобы послушать, как оно звучит.

А еще я замечаю, что на меня он не смотрит. То есть, смотрит, но не на меня, а на мои волосы, которые я сегодня оставила распущенными. Машинально провожу по ним ладонью, приглаживая. Он, заметив мою попытку привести прическу в порядок, улыбается правым уголком губ и лениво машет головой, давая понять, что с моими волосами все хорошо.

Собираюсь что-то сказать, но мысли путаются, потому что теперь Наиль смотрит мне глаза в глаза, и я чувствую себя… странно смущенной. Хочу отвернуться — и не могу. Как будто серьезно сижу на крючке этого взгляда, послушная малейшему взмаху ресниц.

Мне нужно уходить. Срочно. Пять минут вежливости давно прошли.

Я начинаю поворачиваться, но Ян снова здесь и снова пытается поймать меня за талию. Отшатываюсь, теряю равновесие. Перед глазами все плывет, ноги не слушаются, но я пытаюсь устоять на ногах. Взмахиваю руками, изображая пародию на канатоходца — и все-таки падаю, вперед.

Прямо на Наиля.

Его ладони уже у меня на талии: прожигают кожу даже сквозь свитер. Мои ладони — у него на груди. Чувствую приятные тугие мышцы человека, не брезгующего спортом. Он не «качок», скорее жилистый, сухой. Но в руках, которые помешали мне упасть, чувствуется сила уверенного в себе мужчины.

— Спасибо, — говорю я, не зная, тонут ли слова в реве музыки или в грохоте моего грохочущего сердца.

Мне хочется остановить время. Или хотя бы замедлить его ход, потому что на долю секунды кажется, что происходящее сейчас — не случайность. Я не фаталистка, и не живу по знакам судьбы, но крошечные колючие разряды тока у меня под кожей словно реанимация для того, что давно умерло и похоронено.

Ди-джей сменяет музыку. Толпа, поймав новую волну драйва оживает, превращается в бесформенное многорукое чудовище, и я понимаю, что должна уйти туда, утонуть в этом море потных тел. Иначе…

Я отодвигаюсь, на этот раз твердо и решительно. Мне хочется еще раз посмотреть на него, но я слишком хорошо себя знаю: обязательно захочу найти повод задержаться, если пойму, что эта дикая, лупящая прямо в сердце нежная боль была не случайностью.

У меня просто очень давно не было мужчины. Да что уж там — Дани высмеивает меня за то, что я даже ради секса никого к себе не подпускаю. А что поделать, если я не могу просто так, без любви, лечь в койку с мужчиной? Не могу и все.

Руки Наиля исчезают с моей талии.

Вот и все.

Где-то справа уже маячит Ян. Пытаюсь сконцентрироваться на нем, на его губах: он что-то говорит, но я не слышу ни звука. Поэтому просто машу рукой и одними губами произношу: «Хорошей ночи». И ухожу так быстро, как только могу.

Кто бы сомневался, что он пойдет следом?

Ладно, кажется, нам все-таки придется поговорить.

Ноги до сих пор дрожат, и постоянно тянет оглянуться, поймать взглядом хотя бы его затылок, но я умею контролировать свои эмоции, пусть сейчас это как никогда трудно.

Прихожу в себя уже на улице, на заднем дворе, потому что воспользовалась служебной дверью. Холодный воздух поглаживает раскаленные щеки, треплет волосы, и я снова пытаюсь их пригладить. Почему он так на них смотрел?

— Ева, черт подери, в чем проблема? — не слишком любезно, но и не грубо толкает меня в спину голос Яна. — Я вроде не урод, не лезу к тебе со всякими гнусностями. Я даже пытаюсь ухаживать.