Осень и Ветер

Пока дочка играет со щенком в догонялки, мы молча наблюдаем за ней и не стремимся поддержать разговор. Мы совсем не рядом, хоть при желании можем дотронуться друг до друга, но ни один из нас к этому не стремится.

— Мы в парк, — наконец, говорю я, потому что молчание становится просто невыносимым. Оно режет меня изнутри, подпитывает желание наплевать на все и упасть так низко, чтобы уже не бояться спросить Наиля, что происходит. — Пока погода хорошая.

Он бросает взгляд на часы.

— У меня есть время и я надеялся погулять с Хабиби…

«Без меня?» — спрашивает мой взгляд.

Но я молча вручаю Наилю рюкзачок с детскими принадлежностями.

Одернуть руку не успеваю: Наиль удерживает мои пальцы и меня штормит от противоречивых желаний. Хочется вырваться и, одновременно, еще немного потянуть время, простоя стоя вот так, впитывая кожей это подобие прикосновения.

— Не против, если я составлю вам компанию? — говорит он спокойно и немного настороженно.

Не буду ли я против? Это лишь дань уважения, легкое притворство, потому что мы оба знаем, что мое «против — не против» не играет никакой роли.

— Хабиби будет рада, — соглашаюсь я.

К счастью, Хаби еще слишком маленькая, чтобы всерьез скучать по Яну. Зато Наиль уже полностью завоевал ее сердце: укладывает спать, когда выпадает возможность, читает сказки, учит своему языку и даже завязывает хвостики.

В машине, пока дочка гарцует на коленях Наиля, а я пытаюсь отделаться от попыток щенка облизать мне лицо, в сумке звонит телефон.

— Ева?! — раздается на том конце связи голос Ники. — Привет, дорогая!

На мгновение мне начинает казаться, что в ее голосе слишком много нарочитого восторга и радости. Можно подумать, это не Ника сбежала, когда была нужна мне больше всего, и не было этих двух лет молчания, когда все, что я о ней знала, было лишь моими слабыми попытками придумать ей счастливую жизнь с заморским принцем. Проще выдумать, что родная сестра утонула в счастье, чем что ей нет до тебя никакого дела.

— Привет, Ника, — отвечаю я немного рассеянно, потому что от моего внимания не ускользает, как мгновенно настораживается Наиль. — Давно не … слышались.

— Ой, у меня все таааак завертелось, — чирикает сестра.

«Представь себе, у меня тоже», — безмолвно отвечает моя злость.

— Я прилетаю завтра в семнадцать сорок. Можно у тебя остановиться?

— А твоя квартира? — машинально спрашиваю я.

— Ой, Ева, приеду — все-все-все расскажу! Так можно?

Что мне ей сказать? Что я теперь женщина «без моральной прописки»? Чужая жена в чужом доме? И что я даже не знаю, куда ее пригласить: в своей дом с призраками, к Яну или к Наилю. Хотя последний вариант вызывает во мне неприятное волнение. Ника и Садиров под одной крышей?

— Да, конечно, можно, — соглашаюсь я.

Ника торопливо прощается и кладет трубку, а я еще несколько минут тупо смотрю на черный прямоугольник потухшего экрана.

— Что случилось? — спрашивает Наиль. Сухо, официально, как будто интересуется о состоянии дел у своего финансового директора.

— Ника прилетает завтра. Нужно встретить ее в аэропорту. Ей негде остановиться, и я подумала, что раз уж мой дом пустует, то она может пока пожить там.

Он не говорит ничего, снова переключается на дочь и всю дорогу до парка мы делаем вид, что друг друга не существует.

Мы выходим из машины, но отголоски разговора с Вероникой до сих пор зудят у меня в голове. Что мне делать? Она не знает, что между мной и Яном разлад, не знает, что я теперь «гостья» Садирова. Того самого Садирова, на которого Ника положила глаз. Два года прошло, но если я хоть немного знаю свою сестру, ей очень не понравится, что я была той самой причиной, по которой Наиль ее отшил. И бессмысленно объяснять всю подноготную наших с ним отношений.

— Может быть, погуляем втроем? — предлагает Наиль, вытряхивая меня из размышлений. — Без твоей сестры.

Я понимаю, о чем он.

— Как дела в клубе? — спрашивает он, пока мы идем по аллейке, а Хабиби вразвалочку бежит впереди, смешно хлопая в ладоши, когда щенок пытается на нее запрыгнуть.

— Все хорошо, — отвечаю я. Боюсь нарушить момент, ведь мы впервые, вот так… пытаемся говорить. — Через две недели тематическая вечеринка в стиле Бонни и Клайд. Ищу музыкантов, которые согласятся выступать в подтяжках и нарисовать усики.

Потихоньку бросаю на него взгляд: улыбается, но смотрит вперед, на дочь. Он все время на нее смотрит, как будто наверстывает каждую минуту этих двух лет, что был с ней в разлуке. И, скорее всего, улыбка эта для нее, а не для меня.

Собираюсь с духом и спрашиваю, как прошел его день. Наиль рассказывает про казино, и я невольно отзываюсь:

— Ни разу не была в казино.

Он, наконец, поворачивает голову и, чуть щурясь, уточняет:

— Вообще ни разу?

Качаю головой, пытаясь удержать руками волосы, которые безбожно треплет ветер. Себе под нос ворчу, что не взяла заколку, а ветер только усиливается. И вдруг замечаю, что Наиль снова смотрит на мои волосы: скользит по ним взглядом и хмурится, как будто я делаю что-то не так.

— Тебе нужно обязательно сходить, — говорит он, разрушая долгую паузу.