Осень № 27

Но от кольца на пальце свежий виден след.

Ты рождена в разгаре праха да и тлена.

Твой смелый шаг, на поле где мин нет.

Но платье белое впитает кровь твою.

Сквозь бархата глубокие порезы.

И чей-то то голос прокричит тебе несу.

Билеты на купе, под солнцем место.

Во взор влюбленного не белое ворвется.

А платье красное, в час грешный на часах.

Уйдешь туда, где сердце больше не смеётся.

Ведь счастье там, где нет печали на глазах.

Ещё раз о любви.

Все говорят, не зная о любви.

Что в простынях она себе таится.

Но рукава от ревности в крови.

Когда рука, над жертвою глумится.

Она ещё вернётся в старый дом.

От безысходности нелепых путешествий.

Прольется дождь за запертым окном.

Размыв следы, застывшие от бедствий.

Услышишь ты забытый шум прибоя.

Что был для нас желанием долго жить.

Он не давал романтику покоя.

Что так хотел по старому любить.

Здесь в каждом сне, всегда одно и тоже.

Что не понять где воцарилась явь.

Ты оглянись, тебе я не прохожий.

Я не искал, в чужом краю забав.

А может мне дожить свой век спокойно.

И не искать, ту что меня не ждёт.

И в этот день, что бродит в небе знойном.

Узнать о том, в разлуку сердце чем живёт.

Все говорят, не зная о любви.

Она для тех, кто молод и беспечен.

Но на плечах не сносят головы.

Все те кто был, без битвы изувечен.

На обочине ветра.

Временем спорным что юность калечит.

Не выпросить слова извилистой правды.

В переулках, где странствует чёрная нечисть.

Пишет портрет о себе на асфальте.

В каждом доме, под вечер затянется праздник.

Хоть бы каплю найти на закате застолья.

А всё что по жизни ты спрятал в запасе.

Пригодно лишь там, где в разгаре подполье.

Не найти на исходе изжитого века.

Память о взгляде в толпе смутных лиц.

И даже у чёрта, доля есть человека.

Среди умных очкариков милых тупиц.

И только там! На обочине ветра.

Где устоять на краю невозможно.

Я девушку встретил, что похожа на лето.

Она обожгла сердце не осторожно.

Что в мире придумано не зачеркнуть.

Что бы что-то понять и не нужно того.

Я заметил тебя сквозь туманную жуть.

Ну что ты искала? Искала кого?

Ну конечно же, лето, зима, осень, весна.

Не могут быть постоянны, все по кругу и вновь.

И над городом только туманы, ветра.

Без того заморозят остывшую кровь.

Крылья феникса.

Когда мой век развеется по ветру.

Как серый пепел, сожженных грозных дней.

Как феникс я, направлю крылья к свету.

Там в небесах избавлюсь от теней.

Но туго мне, сжимают тело цепи.

Что не дают, и голову поднять.

И лишь судьба повторно бросит жребий.

Мне давит плоть и хочет поиграть.

Мой старый плащ, не греет новых ран.

В коррозии коробится душа.

И все что есть, того я не отдам.

Как догорит последняя свеча.

И крылья феникса на раненной спине.

Все ждут когда, свободным тело станет.

И память вечная, зарывшись в парандже.

В моей душе, бумагой от дождя размякнет.

Я так хочу ступить ногой на землю.

И пусть песок пяту мне обожжет.

Я на груди гадюку сто лет грею.

Она одна в беду ко мне ползет.

И рваный крик зависнет эхом в небе.

Когда с окна посыплется стекло.

Опять дожди и запах с поля хлебный.

Ворвётся в грудь, израненным цветком.

О крылья феникса поблекшие на коже.

Вы не спешите без боя умирать.

В моей руке покрытый кровью ножик.

Позволит мне, лечь мирно на кровать.

На ту постель бела что как сугробы.

И тело вновь почувствует тепло.

И вспоминать виновен в смерти кто был.

Когда весной в округе все цвело.

И крылья феникса несите меня вдаль.

В седьмое небо, где царство вечных снов.

И ночи чёрной заштопанная шаль.

Ты остуди взбурлившуюся кровь.

Город чужой.

Город в крике бушующем пьяной толпы.

Душа непреклонна и к правде раздетой.

Люди оставив в гостиной столы.

Бегут на дороги покрытые пеплом.

Что за город теперь приютился на карте.

Новые улицы вместо родных.

Очистили город давно за миллиарды.

Средь руинов не видя, заснувших босых.

Чужая страна, и был здесь мой город.

Хлебное поле златых колосков.

А теперь здесь стрельба и слова отговорок.

Страна политических, злых дураков.

Вместо солнца луна, чёрный дым вместо ветра.

Голоса нет, лишь запоздавшее эхо.

Смертью ночь обернется, на развалинах века.

Не услышать теперь и фальшивого смеха.

Сомнение.

Нет, я не выскажу и долю сомнения.

Просто жить так больше я не могу.

Но в бессилье всегда ты мне было спасением.

Нет, не разрушил шальную мечту.

Но я быть не могу тебе мужем любимым.

Никогда не за что, мне нужна лишь свобода.

За грехи перед богом, был все время хранимым.

Дважды я заходил, в оскверненную воду.

Что же может тянуть к королеве бродягу?

Не влюбленное сердце, а просто желание.

Позабыв о заплатах и мрачных бараках.

Предаваться утехам в ухоженной спальне.

Только это театр забытых ролей.

Кровь бежит по потокам исколотых вен.

Был же глуп, разогнал я всех спьяну друзей.

Как с пластмассовой верностью жил манекен.

Нет и не может иного здесь быть.

Ты актриса дарящая беды свои.

Не возможно без ветра, по течению плыть.

По пути отмывая ладони в крови.

Но за что на глаза снизошло опасение.

Нет, не знал я того что пророчеством было.

Ты в душе поселилась убогим сомнением.

Что меня незаметно когда-то убило.

Невозможно писать о любви.

Невозможно писать о любви.