Осень Овидия Назона<br />(Историческая повесть)

— Не знаю, как ответить тебе, добрый человек. Я не уверен, что уже достиг образованности. Благородства я еще не проявил, а вот богатства не было в нашей семье. Мы были рабами и совсем недавно откупился мой отец, вызволив двух своих дочерей. Теперь он покинул любимые Афины и живет вместе с дочерьми в Пантикапее. Вот куда они убежали от своей госпожи Миррины, вдовы философа Праксия.

— Это примечательно! — воскликнул Прокл. — Сын раба и так образован. Но еще важнее другое, важно то, что ты не обозлен и не питаешь ненависти к людям. А ведь тебя тиранили, доля раба жестока!

— А я учился у людей, которые жизнь свою посвятили поискам справедливости. Я учился у великих философов, у мудрых риторов, я им благодарен.

— Тогда скажи мне, — попросил Прокл, — куда ты устремился через бурное море осенней порой? Какие у тебя неотложные дела в дальних землях? Прости меня, но был бы я твоим отцом, то велел бы отложить путешествие до весны, а еще лучше до лета.

— Дело мое неотложное, потому что горе постигло близкого мне человека. Я тороплюсь к Овидию Назону в город Томы, куда он сослан по велению императора Августа. Был я у него переписчиком целых десять лет. Я полюбил его поэзию и привязался к поэту. Прошло уже пять лет со дня его ссылки, а я только сейчас смог собраться в эту дальнюю дорогу. Мне пришлось много потрудиться, чтобы собрать нужные мне деньги. Теперь пришло время увидеть его, помочь ему.

Прокл не удивился, услышав рассказ Дориона. Что бы ни говорил Дорион — все вызывало в нем чувство восхищения. Он искренне позавидовал отцу Дориона и порадовался, что судьба послала ему такого благородного спутника.

Целый месяц погода им благоприятствовала, и все путники были в добром настроении. Совсем прекратились воспоминания о кораблекрушениях и несчастьях, постигших корабли осенней порой. Бывало, что море так спокойно, что приходилось призывать к делу гребцов. А когда ветер дул в нужном направлении — судно шло на парусах.

Но вот холодной осенней ночью поднялась буря. Волны, высотой в целый дом, словно стремились поглотить судно. Его швыряло, как щепку. Темное небо будто раскололось и обрушилось ужасным ливнем. Все проснулись от того, что корабль бросало так, что нельзя было удержаться на месте. Хозяин судна потребовал всех владельцев груза в трюм и велел так расставить тяжелые сосуды, чтобы они не перевешивали правый борт. Между пифосами и амфорами были уложены мягкие тюки. Все было сделано для того, чтобы корабль не опрокинулся. И все же опасность не миновала. Когда судно стало крениться на бок, корабельщик приказал немедля выбросить за борт амфоры с оливковым маслом, пифосы с дорогими рыбными соленьями и маслинами. Почти весь тяжелый груз принадлежал двум почтенным купцам. Валерий Валент, который на протяжении всего пути говорил о том, что главное — сохранить жизнь и всякое достояние — ничто, вцепился в свои амфоры и стал кричать, что не позволит их выбросить, что не позволит довести себя до полного разорения. А купец Аврелий махнул рукой и при свете факела стал вытаскивать свои сосуды и корзины с керамикой — все, что имело большой вес.

— Надо выжить! Надо выжить! — кричал он в исступлении. Его было слышно сквозь завывание бури.

Дорион помогал купцам. Вместе с другими он таскал тяжести и выбрасывал их в море. Он искренне жалел купцов, но понимал что крики и мольбы оставить вещи на корабле — были бессмысленны. Ведь надо было спасаться. Сам Дорион вел себя достоинством, но впервые подумал о том, как неразумно поступил, отправившись в путь в осеннюю пору. Он вспоминал слова своего спутника, старого Прокла, о том, что тот не пустил бы своего сына в опасное плавание.

«Бедный отец, — думал Дорион, — как бы он сокрушался, узнав, какое я устроил себе путешествие. Но не все же корабли тонут в бурю? А потом мы будем вспоминать свои страхи. Не случайно бывалые путешественники рассказывают были и небылицы о пиратах, о карликах и великанах, о пустынных землях, где таятся несметные сокровища. Не со страху ли они видят то, чего нет? Но что ждет его? Чем завершится эта страшная ночь?

Освободившись от груза, корабль стал легким и летал по волнам, как щепка. Критобул говорил, что теперь людям не грозит опасность. Тяжелый груз не перевернет судно. А бурю, страшную качку и страх надо переносить спокойно. «Молитесь Посейдону», — советовал он. Но люди, потерявшие свое имущество, были так убиты горем, так разочарованы, что и молитва не шла им на ум. Иные из них уже не верили, что сойдут на землю, иные тихонько читали молитвы, надеясь, что их потери достойная жертва грозному богу моря, а их жизни уже в безопасности. Только на пятый день утихла буря, которая чуть не стоила жизни Дориону и его спутникам. Дорион так похудел и обессилел, что боялся заболеть в пути. Запасы пищи были скудными. Все мечтали купить свежей пищи на берегу, как только появится возможность причалить. Путники даже не знали, куда занес их свирепый ветер.

Когда Прокл спросил об этом Критобула, тот ответил, что корабль унесло в сторону, но места эти ему знакомы, скоро появится суша.