Осень. Подглядывающий (СИ)

- До встречи. – Напоследок меня обдало едва уловимым ароматом его парфюма, и Марк вышел на своем этаже.

Секс с Марком – плохая замена моему любимому наркотику, потому что отражаться приходится в глазах, которые врут не только другим, но и себе. Но мне нравилось, как он умел обходиться с женским телом, словно на психологии его научили дарить облегчение не только невидимой душе.

- Увидел его, и сразу подумал о тебе. - Он замкнул на моей шее цепочку с алым цветком, который скользнул в ложбинку на груди, как ледяная капля. Его прикосновения сами по себе были подарком, но после того, как за буйством эмоций наступала приятная тишь, он почему-то считал нужным поставить не точку, а восклицательный знак. Его жена, наверное, снимала пару ячеек в банке, чтобы хранить все его благодарственные жесты.

Я содрогнулась, и он снова придвинулся, не оставляя пространства для вдоха. Руки, ноги отяжелели, и я смогла только позволить нашим телам сплавиться, пока они все еще были на это способны.

- Красный – это твой цвет.

Мой… Сквозь золотистую ткань занавесок проглядывала беззвездная ночь, словно черная дыра, засасывающая мои мысли. Простынь цвета топленого молока знакомо успокаивала разгоряченную кожу. На туалетном столике виднелся мятый яично-желтый комок – халат, который сдался первым, когда за гостем только закрылась дверь. Конечно. Для Марка я всегда была, как открытая книга.

- Я уйду, когда ты уснешь, - провел он пальцами по упавшим на мой лоб волосам. – Спи.

А в танцзале сейчас, наверное, пусто…

Наутро я первым делом убрала кулон подальше. А после пробежала пару миль в надежде, что пленка, образовавшаяся на коже после жаркой встречи накануне, сойдет вместе с потом. Я не хотела пахнуть, словно вещь Марка Леонова. Он мог оставлять на мне любые метки, кроме тех, которые я не могла скрыть длинным рукавом или высоким воротом, а запах его был словно опознавательный знак – вот идет женщина, к которой он может прикасаться, когда только пожелает. Мои коллеги учуяли бы его, даже вздумай я вылить на себя полфлакона духов.

- Ты хочешь невозможного, - сказала мне Марго за ужином, который мы затеяли вечером в четверг. – Невозможно желать мужчину и отталкивать его. Ты должна сделать выбор, и в твоем случае он только один.

Она тоже думала, что знает меня лучше меня самой. Я не желала Марка, я позволяла ему желать мое тело – только и всего.

- Я могу обойтись без него.

Марго с сожалением похлопала по моей руке и подлила вина в бокал, заполненный почти до краев. Бедняжка – читалось в ее захмелевшем взгляде: не понимает, что говорит. В жизни настолько потрясающие мужчины только тем и занимаются, что разбивают влюбленные сердца.

- Ты можешь приходить в танцзал хоть каждый день, - сказала она, успокаивая меня, словно ребенка. – До утра он в твоем полном распоряжении… Кстати, кто-то залез туда на прошлой неделе – ничего не взял, зато мы нашли нерабочее окно. Его уже починили, так что тебе не о чем беспокоиться – даже ночью ты там в полной безопасности.

Починили… Вино закислило на языке, хотя в предыдущий глоток показалось мне приторно-сладким. Если до этого момента я только предполагала, что мой таинственный ночной незнакомец потерял всякий интерес к своему маленькому хобби, теперь у него не осталось даже шанса его поддерживать. Что ж, рано или поздно, это должно было произойти. Так даже лучше – я снова могу танцевать без оглядки на пронзительный, откровенный взгляд из тени.

Я пойду танцевать уже завтра.

3. Двое.

Прежде чем выбрать музыку, я всегда сперва разминалась. В этом деле мне не нужен был помощник, своим ритмом только сбивающий настрой. Чтобы получить максимальное удовольствие, сначала нужно было хорошенько подготовиться, ведь превращение красивой куклы в живого человека не могло произойти просто по нажатию кнопки. Не идеально гладкая пластмасса, а кожа – дышащая, жаркая. Не искусственные шарниры, а суставы – с болью щелкающие, словно отвыкшие за две недели от движения. Не пустота в грудной клетке, а стук – там, там, там…

Я прошлась по периметру, неразрывным касанием проводя по стенам черту – будто заключая себя в защитный прямоугольник. Только открытого проема, за которым чернел пустой зал, не тронула. Подойдя к самой его границе, можно было почувствовать легкое дуновение ночной прохлады, прорывающееся сквозь приоткрытое окно. Это первое, о чем я позаботилась, как пришла…

Теперь можно и танцевать.