Осень призраков

Все это время рок тащил Ньютона на сцену, не спрашивая его желаний. У Бога свои планы. Но сейчас, когда Рэндж больше всего нуждался в роли, без слов, без возможности ударить, вмешаться, просто смотреть и быть рядом с дочерью, судьба выслала его за кулисы.

Небо пахло отчаянием. Уверенностью, что все кончено. Рэндж замедлил шаг и опустился на колени. Сквозь корку песка показался скелет крупной рыбины. «Ты тоже верила, что сумеешь уплыть?»

Макабр заерзал на его спине, просыпаясь.

– Какого черта? – простонал он. Ньютон опустил руки на песок, тело его молчало. Рыба опоздала на представление. Цирк уехал. Никогда еще желание убить Бога не было таким сильным в душе Рэнджа. Слезы душили надежду. Любовь повесилась. Веру сожгли живьем.

Тридцатью милями севернее Рэндж отрубил Макабру руку. Тот пыхтел, так и эдак примеряясь к гниющей ладони, красные пальцы заражения доползли почти до локтя, кожа Макабра ссохлась и пылала, точно внутренний ад приказал чертям-кочегарам наддать жару.

– Придется тебе, приятель, – в глазах Рэнджа отражался карлик, вертящий в левой руке огромный тесак. – Никак не могу с собой это сделать, хоть тресни!

Макабр долго возился с его ногой, приматывая гильотину снизу голени.

– Главное, сруби одним ударом, – повторял Макабр и пытался зубами стянуть узлы. Нож ерзал. Ньютон тонул в равнодушии.

– Так-так-так, – суетился Макабр, и настоящее, горячая сука-жизнь била в нем через край, хлестала надеждой и мечтами. Макабр пошарил среди сухих ветвей, которые они тащили с собой для крохотного костерка, выбрал одну потолще и бросил на плоский камень. Они решили приспособить его под плаху.

– Давай. Попробуй, – Макабр встал в позу и по привычке бывалого конферансье всплеснул обеими руками. Охнул от боли и едва удержался на ногах. С гнилой его клешни во все стороны полетел гной. Он чудовищно вонял. Рэндж смотрел на брызги на своей коже и искал в себе хоть толику отвращения. Желудок души опустел. Старый Рэндж Ньютон был выпотрошен и выскоблен до хруста.

– Выше, – командовал Макабр, – еще выше. Так. Стоп! Теперь – резко – бам вниз.

Палка переломилась. Макабр жевал губы и сомневался, но время шло, солнце карабкалось к зениту, и жара готовила лучшие сковороды для грешников.

– Сильно и резко, – наставлял Макабр и силился не смотреть на лезвие тесака, жмурился, пыхтел, чертыхался, искал сочувствия в глазах Рэнджа, но те были пусты. – Что ты смотришь на меня, как на труп?! Ааааааааааааааааа!