Осень Средневековья. Homo ludens. Тени завтрашнего дня

^61* В 1892 г. французская полиция арестовала известного анархиста Равашоля по обвинению во взрывах дома судьи, ведшего одно из дел анархистов, а также казарм муниципальной гвардии. Кроме того, он убил богатого парижанина и похищенные деньги передал для помощи семьям арестованных анархистов. Впрочем, Равашоль ранее разыскивался за нападение на 93-летнего старика, которого он задушил при ограблении (здесь деньги пошли ему самому), и взлом склепа богатой аристократки, где он надеялся найти драгоценности. В том же 1892 г. Равашоль был приговорен к смертной казни; последними его словами было: «Да здравствует революция!» В следующем, 1893 г. анархист Огюст Вайян бросил с мест для публики бомбу в Палате депутатов, причем никто из депутатов не был убит, но несколько ранено. На суде Вайян заявил, что он никого не собирался убивать, но хотел ранить как можно более в качестве мести за Равашоля. В 1894 г. он был казнен за это, и последними его словами были: «Смерть буржуазии! Да здравствует анархия!» Итальянский анархист, натурализовавшийся во Франции, Санте Казерио в 1894 г. столовым ножом зарезал президента Французской республики Мари Франсуа Сади Карно (имя Сади означает французское произношение имени великого персидского поэта XIII в. Саади). Он объявил, что действует как мститель за Вайяна, а также желает убить тирана. Короля Италии Умберто I застрелил анархист Анджело Бреши, заявлявший, что Умберто был «символом репрессивного общества». В 1898 г. в Женеве выходец из Италии, анархист Луиджи Луккени убил жену императора Франца Иосифа I, императрицу Елизавету, ударом остро отточенного напильника. Его приговорили к пожизненному заключению (в Швейцарии нет смертной казни), в последнем слове он сказал (даже прокричал): «Да здравствует анархия! Смерть аристократам!» Впоследствии (через 12 лет) Луккени повесился в тюрьме. Об убийстве президента Мак-Кинли см. коммент. 1* к очерку Тени завтрашнего дня. Й. Хёйзинга имеет в виду, что преступления анархистов были бессмысленными. Если президент США был реальным руководителем государства, король Италии все же пытался, и временами достаточно активно, вмешиваться в дела управления, то в соответствии с тогдашней конституцией Французской республики президент был чисто ритуальной фигурой, а императрица Австро-Венгрии никакого влияния на политику страны не могла оказывать. Идея анархистского «прямого действия», как это называлось, заключалась в том, чтобы путем террора напугать правящие классы и удержать путем страха людей от участия во власти; тогда любые формы государственного управления распадутся и наступит вожделенная анархия, а люди создадут правильные формы общежития – коммуны, ассоциации, федерации, – в которых будет господствовать естественный порядок, не стесненный искусственными государственными ограничениями (отсюда и лозунг: «Анархия – мать порядка!»). Й. Хёйзинга указывает здесь на бессмысленность анархистского террора и сравнивает его с действиями тираноубийц XVI в., считавшими себя вправе (и это была целая теория, поддерживаемая некоторыми деятелями Церкви) убить государя, если тот уклоняется от путей истинной веры. Жак Клеман, монах-доминиканец, убил короля Франции Генриха III за то, что тот приказал убить вождя радикальных католиков герцога Генриха Гиза, а после восстания, вызванного этим убийством, бежал к врагу католической веры, вождю гугенотов, королю Генриху Наваррскому, будущему королю Франции Генриху IV. Клеман был схвачен и убит на месте преступления. Многие католики считали, что он свершил свое дело во имя спасения Франции от короля-антихриста. Генрих IV, принявший католичество, дабы достичь трона, был убит Франсуа Равайаком. Равайак, школьный учитель, бедный, озлобленный на весь мир неудачник, был примерным католиком, много молился, постился, собирался поступить в монастырь, но после полуторамесячного послушничества был отослан монастырским начальством, которому показались странными и подозрительными его взрывы благочестия и видения; вину за свою неудавшуюся жизнь он возложил на короля Генриха IV, более чем сомнительного христианина с точки зрения правоверного католика. С 1609 г. его охватывает желание явиться к королю и то ли убедить его на деле, а не на словах обратиться в истинную веру, то ли убить его; к этому, по его собственным словам, его призывали некие голоса. 14 мая 1610 г. он убил короля, ехавшего в карете, ударом кинжала и мог бы, воспользовавшись суматохой, скрыться, но остался на месте, был схвачен, судим и четвертован. Историки доныне спорят, был ли Равайак фанатиком-одиночкой, возможно психически больным, либо Генрих IV пал жертвой заговора, организатором которого являлись ультракатолики-иезуиты. Й. Хёйзинга полагает, что действия этих тираноубийц были, при всей их неприемлемости, все же осмысленнее, чем террор анархистов. Потому он, пользуясь сравнениями из поэмы Данте, считает фанатиков менее виновными, нежели террористов, и помещает их не в самые глубокие места в аду (по Данте, чем более тяжкое преступление совершил грешник, тем ниже тот круг ада, в котором он подвергается мучениям, и, соответственно, тем тяжелее муки).