Осень Средневековья. Homo ludens. Тени завтрашнего дня

^86* Слова romantisch и romantique соответственно в немецком и французском языках означают романтический и имеют два значения: 1) качество характера, например романтическая натура, и 2) принадлежащий к стилю романтизма в искусстве; во французском языке главным является первое значение, в немецком – второе. Термин Ренессанс в исторических школах разных стран имеет разное значение: для итальянцев Возрождение есть только и исключительно итальянское явление, и все проявления ренессансного искусства вне Италии суть простое копирование итальянских образцов; в Германии (во всяком случае, в начале XX в.) с этим обычно соглашались, полагая, впрочем, что итальянское искусство было импульсом для так называемого Северного Возрождения, хотя последнее и дало самостоятельные плоды. Во Франции же Ренессанс считали общеевропейским феноменом, зародившимся первоначально в Италии и франко-фламандском регионе, потому к Возрождению относили и великое нидерландское искусство XV в., и франко-фламандскую школу в музыке. С последней точкой зрения Хёйзинга полемизирует в Осени Средневековья.

^87* В конце XIX в. в искусствознании, в основном немецком, появилась теория цикличности: периоды уравновешенного, ясного искусства сменяются периодами искусства аффектированного, предпочитающего асимметрию, утрированное изображение страстей. Так, на смену искусству греческой классики (V в. до н. э.) приходит искусство эллинизма (вторая половина III – I в. до н. э.), Ренессанс сменяется барокко, классицизм – романтизмом. Первый из периодов получил в этой теории название классицизм, второй – барокко, и именно в этом смысле употреблял последний термин известный немецкий филолог-классик Ульрих фон Виламовитц-Мёллендорфф (1848–1931). В сходном ключе описывает барокко в собственном смысле швейцарский искусствовед Хайнрих Вёльффлин (1864–1945), не только распространяя понятие «барокко» с архитектуры и скульптуры на живопись, но и говоря о «духе барокко» как характеристике эпохи в целом. Освальд Шпенглер (1880–1936) придал этому термину еще более расширительный смысл: это период XVI–XVIII вв. (т. е. с включением маньеризма, классицизма и рококо), причем не только в искусстве (признаки барокко здесь: господство масляной живописи в изобразительном искусстве и контрапункта в музыке), но и в политике (абсолютизм), религии (пуританизм), физике (начала новой физики от Галилея до Ньютона), математике (открытие дифференциального исчисления) и т. п.

^88* Хёйзинга имеет в виду свою книгу Культура Нидерландов в XVII в. (1927).

^89* Намек на то, что Буркхардт рассматривает Ренессанс как единое целое, в котором каждый элемент – искусство, политика, быт и т. д. – созвучен целому. Ср. Осень Средневековья, коммент. 2* к Предисловию.

Дмитрий Харитонович

Об исторических жизненных идеалах [69]

Господа попечители, профессоры, доктора, дамы и господа студенты и все оказавшие мне честь своим вниманием!

По-видимому, вы пришли сюда с мыслью, что для всякого, кто в наше время готов высказать свои взгляды на мировую историю, возможна только одна тема: исторические предпосылки мировой войны. Если это так, то я вынужден вас разочаровать. Я буду говорить не об этом. Наконец, даже если бы я и смог воззвать к той буре, которую учиняет война в ваших мыслях, это было бы вопреки моему намерению. Говорить в бурю, подобно Демосфену^1*, не дело историка, а тот ясный день, когда он сможет увидеть, как народы и страны, увлекаемые потоком времен, движутся словно белые облачка по летнему небу, ныне еще далек.

Нет, мой исходный пункт, пример, избранный мною, чтобы ввести вас в круг занимающих меня мыслей, взят из далекого прошлого, хотя примеры такого рода существуют и в наше время.

Карл Смелый, герцог Бургундский, как и многие из его современников, обладал безудержной жаждой славы, высоко почитал военачальников былых времен: Цезаря, Ганнибала, Александра – и сознательно стремился походить на них и подражать им¹. Перед его взором стоял высокий образ античного величия, и он старался жить в соответствии с этим образом, или, другими словами, у Карла имелся исторический жизненный идеал.