Осень Средневековья

Робер Гаген – бесспорно, отнюдь не противник почитания святых вообще – в сатирическом стихотворении De validorum per Franciam mendicantium varia astucia [О многообразном лукавстве во здравии по всей Франции нищенствующих] описывает нищих следующим образом: «Этот бросается на землю, харкает вонючей слюною и бормочет, что сие есть чудо св. Иоанна. Других отшельник св. Фиакрий изводит прыщами; ты же, о Дамиан, не даешь помочиться. Св. Антоний пламенем горючим сожигает суставы, св. Пий насылает хромоту или паралич»810.

Подобные простонародные верования высмеивает Эразм в ответе Феотима на вопрос Филекоя, не становятся ли святые, будучи на небесах, хуже, чем они были во время своего пребывания на земле: «Да, святые, кои правят на небесах, не желают, чтобы их оскорбляли. Был ли кто более мягок, нежели Корнелий, более кроток, нежели Антоний, более терпелив, нежели Иоанн Креститель, в бытность их на земле? Теперь же сколь ужасные болезни они насылают из-за того, что их не почитают здесь должным образом!»811 Рабле утверждает, что народные проповедники в обращениях к своей пастве даже выставляли св. Евтропия (по созвучию с ydropique) виновником водянки, а св. Себастьяна – виновником заболеваний чумою812. Анри Этьенн также ссылается на подобные верования813.

Эмоциональное и идейное содержание почитания святых было в столь большой степени вложено в краски и формы их изображений, что непосредственно художественное переживание постоянно грозило подорвать религиозный смысл этого почитания. Между зрительным впечатлением от блеска золота, тщательнейшего воспроизведения ткани одежд, благостного, кроткого взора – и живыми представлениями о святых в народном сознании вряд ли оставалось место для понимания того, чтó именно Церковь позволяла и чтó запрещала, предлагая эти изумительные творения для почитания и поклонения верующих. Святые жили в умах людей, словно боги. И нас не должно удивлять, если боязливые правоверные члены Виндесхеймской конгрегации814 видели в этом угрозу народному благочестию. Примечательно, однако, когда подобные же мысли приходят на ум такому поверхностному, банальному придворному сочинителю, как Эсташ Дешан, который именно своей ограниченностью являет превосходнейшее зеркало духовной жизни своего времени.

Ne faictes pas les dieux d’argent,
D’or, de fust, de pierre ou d’airain,
Qui font ydolatrer la gent…
Car l’ouvrage est forme plaisant;
Leur painture dont je me plain,
La beauté de l’or reluisant,
Font croire à maint peuple incertain
Que ce soient dieu pour certain,
Et servent par pensées foles
Telz ymages qui font caroles
Es moustiers où trop en mettons;
C’est tresmal fait: a brief paroles,
Telz simulacres n’aourons.
…………………..
Prince, un Dieu croions seulement
Et aourons parfaictement
Aux champs, partout, car c’est raisons,
Non pas faulz dieux, fer n’ayment,
Pierres qui n’ont entendement:
Telz simulacres n’aourons»815

.

Не след творить богов златых,

Деревянных, бронзовых, сребряных:
Кумиров делают из них…
И, соблазнясь обличьем их,
Увы, в их красках златозарных,
В покровах ярких и драгих
Зрит маловер богов желанных,
Небесной славою венчанных;
В безумьи, рвением горя,
Он служит, сердце отворя,
Личинам, в храмах что теснятся;
То – дурно. Кратко говоря,
Не след подобьям поклоняться.
……………………………..
О государь, в сердцах своих
К едину Богу всякий миг
Повсюду будем обращаться, —
Магнитных, каменных, иных
Не надобно, нет проку в них:
Не след подобьям поклоняться.