Осень в Пекине

Они спустились вниз по обломку лестницы. Анжель все еще сжимал в руке коричневый пузырек, а Иоанчик молча шел впереди. Запах красных цветов заполнял собой все пространство между двумя половинами гостиницы. Последняя ступенька обрывалась прямо над рельсами, и оба они, спотыкаясь, зашагали по острым камням. Анжель старался идти по шпалам — их поверхность была ровнее и удобнее для ходьбы. Иоанчик же спрыгнул с дороги на песчаную дюну. Анжель последовал его примеру. Теперь он видел мир не только глазами, но и всем своим сознанием, скоро он должен был очнуться ото сна; он чувствовал, как в нем сгущается сковывающее его оцепенение, чтобы вылиться наконец наружу, но для этого надо было, чтобы кто-нибудь вскрыл этот гнойник. Иоанчик пришел именно с этой целью. Вот тогда он, Анжель, и выпьет содержимое коричневого пузырька.

— Что вы намеревались предпринять? — спросил Иоанчик.

— Вы должны объяснить мне… — сказал Анжель.

— Это уж соображайте сами, — отозвался Иоанчик. — В крайнем случае я могу вам сказать, правы вы или нет, но разбираться во всем вы будете сами.

— Как я могу разобраться в чем бы то ни было, если я как во сне? — сказал Анжель. — А сейчас я сплю. Как Бирюза.

— Стоит кому-нибудь умереть, как вы тут же начинаете рассуждать, — заметил Иоанчик.

— Когда имеешь к этой смерти прямое отношение, это только естественно.

— Так вы думаете, что имеете ко всему этому отношение?

— Разумеется, — сказал Анжель.

— Значит, вы можете убить, но не можете очнуться ото сна…

— Это разные вещи. Я убил их во сне.

— Да нет же, — сказал Иоанчик. — Вы все неправильно говорите. Они погибли, чтобы вы очнулись.

— Знаю, — кивнул Анжель. — Я все понял. Я должен выпить то, что осталось. Но теперь по крайней мере я совершенно спокоен.

Иоанчик остановился, повернулся к Анжелю и посмотрел ему прямо между глаз:

— Что вы сказали?

— Что я выпью остаток, — сказал Анжель. — Я любил Анна и Бирюзу, а их больше нет.

Иоанчик посмотрел на свой правый кулак. Он раза два-три сжал и разжал его, затем, засучив рукав, крикнул:

— Атас!..

Анжель почувствовал, как что-то огромное и черное обрушилось ему прямо на нос. Он пошатнулся и, падая, сел на песок. В голове его стоял серебряный звон, а из носа шла кровь.

— Черт!.. — сказал он гундося.

— Ну что, лучше? — спросил Иоанчик. — Позвольте… — Он вынул свои четки. — Сколько у вас звезд из глаз посыпалось?

— Триста десять, — сказал Анжель.

— Ну, скажем… четыре, — уточнил Иоанчик.

С одному ему свойственной в подобных случаях виртуозностью он четыре раза перебрал четки, бормоча себе под нос молитвы.

— Где моя бутылочка? — вдруг спросил Анжель.

Коричневый пузырек упал наземь. Его содержимое вылилось на песок, и под горлышком разрасталось мокрое пятно. Песок в этом месте почернел, и от пятна пошел мерзкий дымок.

Анжель вытянул голову над расставленными коленками, и капельки крови испещрили темными точками желтый песок.

— Прекратите! — сказал Иоанчик. — Вы что, хотите еще получить?

— Какая разница? — спросил Анжель. — Мало ли от чего можно умереть…

— Да, — согласился Иоанчик. — И по носу можно дать посильнее.

— Не все же время вы будете здесь ошиваться, — возразил Анжель.

— Безусловно. В этом нет никакой необходимости.

— Бирюза…

— Ну и глупо же вы выглядите, — сказал Иоанчик. — Сидите с разбитым носом и изрекаете женские имена. Нет больше Бирюзы. Кончено дело! Думаете, я пузырек ей просто так подсунул?

— Не знаю, — сказал Анжель. — Так, значит, я здесь ни при чем? И на этот раз тоже?

— Что? Обидно?

Анжель пытался сосредоточиться. Нельзя сказать, чтобы мысли слишком быстро мелькали у него в голове: просто они вибрировали и шли так тесно прижавшись друг к дружке, что он не мог их вполне осознать.

— Что же вы сразу-то не выпили?

— Я все равно это сделаю… — сказал Анжель.

— Пожалуйста! Вот вам еще пузырек. — Аббат Иоанчик порылся в кармане и извлек оттуда коричневый пузырек, как две капли воды похожий на предыдущий.

Анжель протянул руку и взял его. Вынув пробочку, он вылил несколько капель на песок. Образовалось крошечное пятно, от которого в застывшем воздухе ленивыми кольцами стал расходиться желтый дымок.

Анжель выпустил пробку из рук и крепко сжал пузырек в кулаке. Рукавом он вытер нос и с отвращением посмотрел на грязный след на руке. Кровь больше не шла.

— Высморкайтесь, — сказал Иоанчик.

— У меня нет носового платка.

— Наверное, вы все-таки правы, — сказал Иоанчик. — Вы действительно мало на что способны и ничего вокруг себя не видите.

— Я вижу песок, — начал перечислять Анжель, — железную дорогу… щебенку… разломанную пополам гостиницу… напрасно затраченные усилия людей…

— Да, это все так, — сказал Иоанчик. — Хорошо, что вы уже можете говорить об этом.

— Я вижу… Не знаю… Вижу Анна, Бирюзу… Вы сейчас опять дадите мне по носу.

— Нет, — сказал Иоанчик. — Что вы еще видите?

Казалось, лицо Анжеля медленно светлеет.

— Море… — сказал он, — было море, когда мы сюда ехали. Мальчик и девочка на палубе. Птицы…

— А этого солнца вам что, мало? — спросил Иоанчик.

— Солнце — это хорошо… — медленно произнес Анжель. — Но есть еще отшельник с негритянкой.

— И приятельница Афанарела…