Осень в Сокольниках

— Простите, — Вадим начал понимать, что визит этот явно не дружеский. — Кто вы?

— Тохадзе я. Арчил Тохадзе, двоюродный брат Нугзара. А она его мать.

Женщина встала, всхлипнула, закрыла лицо рукой, унизанной кольцами.

— Один он у меня, один. Ошибся мальчик. Он же совсем молодой…

— Ваш сын, гражданка Тохадзе, обвиняется в тяжелых преступлениях, по его вине ушли из жизни два человека.

— Дорогой Вадим, — Арчил Тохадзе взял бутылку коньяка и разлил по рюмкам, — зачем так говоришь. Садись, немного хлеб-соль сделаем, поговорим. Как люди поговорим. Спроси в Сухуми, кто такие Тохадзе. Любой скажет — Тохадзе ценят дружбу, людей ценят.

— Послушайте, ценитель людей, как вы узнали мой адрес?

— Не мы, дорогой Вадим, горе наше узнало, сердце материнское привело…

— А если без лирики? — жестко спросил Вадим.

— Люди везде есть, хорошие люди, готовые помочь…

— Я спрашиваю вас, гражданин Тохадзе, как вы узнали мой адрес?

— Зачем сердишься…

Вадим подошел к письменному столу, поднял телефонную трубку, набрал номер дежурного по городу.

— Дежурный по городу, подполковник Зайцев.

— Это Орлов, Владимир Павлович.

— Слушаю, Вадим Николаевич.

— Примите сообщение. Сегодня, шестнадцатого августа, в двадцать три часа тридцать шесть минут я обнаружил в своей квартире гражданина Арчила Тохадзе и гражданку Тохадзе, двоюродного брата и мать задержанного нами опасного преступника Нугзара Тохадзе.

— Вадим, — в голосе Зайцева послышались нотки беспокойства, — я сейчас пришлю людей.

— Не надо. Рапорт о случившемся подам завтра. Дополняю сообщение: как гражданин Тохадзе узнал мой адрес, он отвечать отказался. У меня все.

— Я понял, Вадим, люди выехали на всякий случай.

Орлов положил трубку, посмотрел на Тохадзе.

— Ну? — спросил он. — Гражданин Тохадзе, что дальше?

— Дальше, — с ненавистью выдохнул Арчил, — дальше не захотел по-хорошему, жалеть будешь. Хлебом клянусь.

— Вот что, любезный, я с вами черных баранов не пас и поэтому прошу говорить мне «вы». Ясно? Это во-первых, а во-вторых, собирайте провиант и идите отсюда, и чем быстрее, тем лучше.

Арчил Тохадзе смотрел на Вадима ненавидяще, катая желваки на скулах. Потом он что-то сказал по-грузински, гортанно и резко. Женщина поднялась и пошла к двери.

— Мусор. Мент. Кровью выхаркаешь, клянусь честным словом.

Красная пелена ненависти заволокла глаза. Какая-то сволочь смеет оскорблять его в собственном доме. Вадим шагнул к Тохадзе, схватил его за рубашку, рванул к себе.

— Ты, сухумский гангстер…

По лицу Арчила Вадим понял, что тот ждет именно скандала, и отпустил его.

— Забирайте все это и вон из моего дома!

Арчил подошел к столу, плюнул и шагнул к двери. В коридоре требовательно зазвонил звонок. Через минуту в комнату вошел помощник дежурного и два милиционера.

— Товарищ подполковник…

— Все в порядке, Сумкин, граждане Тохадзе уходят.

— Доставить их в семнадцатое? — спросил майор.

— А зачем? Пусть идут.

Милиционеры расступились, пропуская Тохадзе.

Хлопнула входная дверь.

— А что с этим делать? — поинтересовался Сумкин, глядя на стол.

— А черт его знает. Забрать они не забрали, а выкидывать жалко.

— Точно, товарищ подполковник, — сказал один из милиционеров, — сплошной дефицит.

— Тут этот гад плюнул прямо на рыбу, — усмехнулся Вадим, — мы ее выкинем, а остальное собирайте и отвезите ребятам в дежурную часть.

— А коньяк? — заинтересовался Сумкин.

— Думаю, найдете, что с ним делать.

Олег Кудин по кличке «Чума», высокий, тонкий в талии, широкоплечий парень, провожал по Тверскому бульвару Сашу Крылова. Бульвар был пуст. Только на одной из лавочек сидела припозднившаяся парочка. Они шли, дымя сигаретами. Оба высокие, сильные, в вельветовых джинсах и кожаных куртках.

— Ты меня прости, Саня, — сказал Кудин, — ты как пришел, я на тебя посмотрел и подумал, что тебе не блатных, а бабочек ловить.

Крылов засмеялся.

— Ты скажешь, Олег. А ловить, как ты говоришь, мне приходится. Только тебя я не ловил. Я тебя искал, потому что ты нам помочь можешь.

— Я, конечно, судимый. Куда денешься. Два срока тянул. Не отрицаю. Но теперь вашей фирме с меня, кроме анализов, взять нечего.

— А мы и не хотим у тебя ничего отнимать. Ты придешь и расскажешь, где был в ночь на четырнадцатое, так же расскажешь, как мне сегодня.

— Тебе, — Кудин бросил сигарету, — тебе рассказать легко, а там у вас такие умельцы есть, что быстро зайцу волчьи уши пришьют и в зоопарк, в клетку.

— Да брось ты, Олег. Ты же сам говоришь, что жить только что по-хорошему начал.

— Начал, и рассказать мне есть что. Только знаешь, как у нас — береженого Бог бережет, небереженого конвой стережет.

Крылов остановился, достал сигарету, чиркнул зажигалкой. Из кустов выползли две тени и придвинулись к Крылову и Кудину. Краем глаза Крылов заметил, что сзади подходят еще двое.

— Слышь, мужик, — сказал один из подошедших, — сигарету дай.

— А из белья тебе ничего не надо? — шагнул к нему Кудин. — Иди отсюда… шакал, а то пять лет у параши за гоп-стоп прокукуешь.

— Ты чо? Ты чо? — Парень попятился.

— Мы из МУРа, — Крылов достал удостоверение.

— А мы чего, — сказал парень, — закурить хотели…