Осень в Сокольниках

— А ты и будешь жить. Я не собираюсь убивать тебя. Ты перепутала нас со своей компанией. Мы гонщики, а не урки.

Она словно во сне села в машину на заднее сиденье между двумя неизвестными парнями, а за руль сел Суханов. «Жигули» сорвались с места и, не обращая внимания на знаки, рванули к бульварам.

Промелькнула Никитская площадь, потом Пушкинская, на Петровке Суханов повернул налево.

— Направо в переулок, к тому входу, — сказал парень, сидевший рядом с ней.

Машина остановилась у подъезда, и сразу вслед за ней подлетела другая.

— Вылезай, — сказал Суханов.

И она вышла на улицу. Страх настолько овладел всем ее существом, что она плыла, словно во сне, подчиняясь какой-то чужой, недоброй воле.

— Пошли, — сказал Крылов.

Они строем вошли в подъезд. Там их уже ждали. Суханов увидел невысокого человека в очках и с изумлением услышал, как Саша сказал:

— Валентин Суханов явился с повинной, товарищ майор, он помог нам задержать подозреваемую Кольцову.

Валентин повернулся к Олегу. Тот улыбнулся, кивая головой, мол, не бойся, все в порядке.

— Пойдемте, Суханов, — сказал Калугин, — вас ждут.

— А я? — шагнул к ним Кудин.

— И вы, конечно, Олег, ваши показания нам очень важны.

Они прошли мимо милиционера, проводившего их внимательным взглядом, и поднялись на третий этаж.

— Олег, — попросил Калугин, — если вам не трудно, подождите в соседнем кабинете.

Калугин и Суханов вошли в комнату, и Валентин увидел плечистого высокого мужчину, летевшего в ним в самолете. И внезапно еще неясная догадка мелькнула в голове.

— Здравствуйте, Суханов. Садитесь. Курите.

— Здравствуйте, — Валентин взял со стола сигарету, закурил.

— Я очень рад, Суханов, что вы пришли с повинной, рад, что помогли нам.

Валентин молчал, жадно глотая дым.

— Мы внимательно ознакомились с вашим делом. Непричастность к ограблению дачи Муравьева Валентином Сухановым доказана полностью.

— Так, значит…

— Да, будем считать, что мы бежали из колонии вместе с вами.

Суханов ничего не ответил. В кабинете повисла тишина. Вадим не нарушал ее, давая Суханову возможность подумать.

А думать ему предстояло о многом. Слишком даже.

Орлов понимал состояние этого человека. Но вместе с тем он понимал, что Валентин Суханов, бежав из лагеря, теперь не просто человек, оправданный по первому делу, но и преступник, совершивший свой проступок обдуманно и сознательно. И неважно, какими мотивами руководствовался он, совершая его.

— Валентин Андреевич, возьмите ручку и бумагу.

Суханов взял.

— Теперь пишите. Явка с повинной. Написали? Так, хорошо. Ниже. Я, Суханов Валентин Андреевич, осужденный…

Суханов писал, а Орлов думал уже о разговоре с Кольцовой.

Наконец Валентин расписался.

— Кажется, все.

— Прекрасно, разрешите, прочту.

Орлов быстро пробежал глазами бумагу.

— Вы все вспомнили?

— По-моему, да.

— Теперь так. Лейтенант Стрельцов отвезет вас домой. Ваша мать предупреждена. Вы пока, до решения прокурора, будете находиться дома. Лейтенант Стрельцов погостит у вас некоторое время. Вы не возражаете?

— Нет, — Суханов усмехнулся, он подумал, какие аргументы смог бы выдвинуть для возражения.

— Прекрасно, Валентин Андреевич, я верю вам, но тем не менее. Я не просто частное лицо, я представитель закона. И поэтому хочу сказать вам, что любая ваша попытка выйти, даже на лестничную площадку, будет пресечена. По-моему, вы убедились, что мы умеем работать, — Орлов поднял трубку.

— Стрельцов, зайдите. Возьмите Кудина, Алеша, и поезжайте. Я позвоню вам, — сказал он вошедшему лейтенанту.

Стрельцов вышел, и сразу же распахнулась дверь и вошел Кудин.

— Товарищ Орлов, мы тогда не так поговорили, я не знал…

Он еще говорил что-то много и сбивчиво, благодаря и радуясь.

Вадим смотрел на него, усмехаясь, потом прервал:

— Слушай, Чума, не сердись, что я тебя так называю. Помни, что люди живут по одним законам, а такие, как Алимов, по другим. Ты пришел к нам и стал жить как все. За это благодари только себя. Нас не надо. Я не хочу читать тебе популярную лекцию о добре и зле, но все же знай, что миром правит добро. Поэтому ты и помог нам и помогаешь своему другу. А я не носитель добра, я его только охраняю. Оно во всех нас. В тебе, Суханове, Стрельцове, в твоей девушке. Езжай с ними и помни. Это очень важно, не забывать о добре. Иди.

У дверей Кудин обернулся и спросил.

— А правда, что Алимов погиб?

— Правда. Я тебе скажу свое личное мнение: он вообще не должен был жить на земле.

Олег ушел, а Вадим позвонил Марине. Услышав ее заспанный голос, он сказал:

— Я еду к тебе.

— Приехать за тобой?

— Не надо, у меня машина.

— А сколько времени?

— Пять, — Вадим взглянул на часы, — у меня есть три часа.

Через три часа он должен был начать допрос Кольцовой.