Осень женщины. Голубая герцогиня

Она не посмела его спросить: «А вы сами не думаете, что она состоится?» до такой степени она боялась услышать «нет», которое до основания разрушило бы шаткое здание ее надежды.

С этого дня прошли недели и все оставалось по-прежнему; Жюли ежедневно ездила в улицу Сhambiges, и каждый раз она уезжала оттуда с таким заключением: «он беспокоен, он страдает от чего-то неопределенного; или же, он любит меня, как говорит; он любит меня бесконечно».

Морис, с своей стороны, с того разговора с молодой девушкой, когда положение вещей было так ясно и бесповоротно выяснено, старался реже видеться с ней наедине; но когда, помимо их желаний, случай сводил их, они не умели говорить ни о чем другом, кроме как друг о друге. Они говорили о несуществовавшем для них будущем, о чем-то, чего недостает в их жизни, они говорили об отречении и покорности судьбе, но подкладкою этих произносимых ими слов была мысль: «по крайней мере, она узнает! по крайней мере, он узнает о чем я мечтала!… И потом, кому известно будущее?»

Для Жюли, для Клары, для Мориса, эти грустные дни не лишены были известной прелести. Продолжая их обычную жизнь, без выдающихся фактов, они не без удовольствия воображали, что эта тихая жизнь будет длиться вечно. Морис был довольнее всех. Он принял этот договор с судьбою: всегда быть любовником Жюли и время от времени, по воле обстоятельств, видеть Клару, говорить с ней, поддерживать эти оригинальные разговоры, в которых, признаваясь друг другу в общей надежде, они считали, что они квиты с совестью и думали: «это только отложено»… Когда же ему приходила в голову мысль, что надо когда-нибудь отказаться от одной или от другой, он с ужасом отгонял ее. Как та, так и другая были связаны с его сердцем различными фибрами и он не умел различить их чувствительность и прочность. Он не хотел допустить мысли, что необходимо порвать ту или другую цепь, когда же она слишком настойчиво напоминала ему о себе, то он впадал в полную безнадежность, он был неспособен на борьбу и им овладевало желание уехать, убежать, отдаться на произвол судьбы… Однако, ни один из этих трех существ не забывал надвигающейся, угрожающей развязки; они слишком хорошо понимали, как непрочно их счастье!

А развязка наступила помимо их воли; она пришла оттуда, откуда ее не ждали, и показала им, что они связаны друг с другом такими крепкими цепями, что разорвать их будет равносильно смерти.

В один из последних июльских дней, Морис еще раз уступил своему желанию и, около трех часов, вошел в моховую гостиную; он был удивлен, что не слышит звуков рояля и не видит перед ним Клары… Комната была пуста.

Он позвонил.

- М-llе Клары нет дома? - спросил он лакея.

- Нет, сударь, она дома. Барышня знает, что барин здесь. Они просят вас подождать.

Клара пришла несколько минут спустя. Это была все та же серьезная и улыбающаяся Клара, а между тем, когда она подходила к нему, им овладело предчувствие, что что-то случилось. Он задрожал перед неизбежностью судьбы. Он спросил:

- Я вас не беспокою?

- О нет, - произнесла молодая девушка, садясь около него, - наоборот, я рада вас видеть.

- А рояль покинут на сегодняшний день?

- Я не расположена играть, - просто ответила она. - Серьезно, мне хотелось вас видеть, потому что мне надо сказать вам нечто важное. Вы ничего не имеете против того, чтобы я начала сейчас же?

- Без сомнения… Вы меня тревожите.

- В этом нет ничего такого, что может вас тревожить. Дело касается меня, совета, который я хочу у вас попросить, как у моего старинного друга.

Морис взглядом поблагодарил ее. Она продолжала:

- Ну, вот. Какого вы мнения о бароне де Рие?

Как только она произнесла это имя, Морис все понял. Рие! Вот уж этого-то он никогда не предполагал!… Он ответил:

- Рие? Я его знаю уже лет шесть. Это я ввел его в этот дом, но с тех пор я прекратил с ним всякие сношения и встречаюсь только здесь. Он занимается множеством разных смешных предприятий. Он напыщен и мрачен. Он на меня действует усыпляющим образом.

- Вы несправедливы к нему, - возразила Клара, - Это превосходный человек и вы знаете его достоинства так же хорошо, как и я.

«Так она его любит, - размышлял Морис. - Она права, потому что Рие во сто раз лучше меня».

Ему показалось, что что-то ясное потемнело у него перед глазами.

«Это мое будущее, это мое счастье».

Он произнес громче обыкновенного и очень сухо:

- Прекрасно! Раз он вам так нравится, Клара, надо выйти за него замуж, вот и все.

Он тотчас же пожалел о своей резкости: слезы затуманили глаза молодой девушки. Она прошептала:

- Как вы не добры ко мне! Значит, я напрасно искала вашего совета?

- Простите, - сказал Морис и, взяв ее руку, удержал ее в своих руках. - Продолжайте. Я больше ничего не скажу.

Клара продолжала: