Осененные гвардейским стягом

К «Красному Кавказу» приближались немецкие бомбардировщики. Они уже ложились на боевой курс, когда заговорила наша основная зенитная артиллерия — спаренные 100-миллиметровые пушки. Однако разрывы почему-то кудрявились позади самолетов. В чем дело?

Запрашиваю командный пункт зенитной артиллерии о причинах такого отставания.

— Берем самые большие поправки из таблиц, — оправдываются зенитчики.

«В чем дело? — опять спрашиваю я себя. — Почему поправки не приносят нужного результата? Может быть, скорость бомбардировщиков выше указанной в таблице?»

Приказываю артиллеристам увеличить поправку в несколько раз. Управляющий огнем незамедлительно делает это, и вот уже разрывы встают прямо по курсу бомбардировщиков. Значит, верно, таблицы устарели. Хорошо, что мы вовремя поняли это. Теперь немцам не поможет ни противозенитный маневр, ни отлогое пикирование. Наши снаряды достанут их всюду.

Так и получилось. Как только снаряды стали рваться в гуще бомбардировщиков, самолеты развернулись и быстро скрылись за горизонтом. Мы продолжали идти в заданный район. Вскоре на мостик поднялся штурман, капитан-лейтенант Н. П. Елисеенко.

— Подходим к месту постановки!

Начался отсчет времени, оставшегося до сбрасывания мин:

— Осталось пять минут!

— Осталось четыре минуты!

— Осталось три минуты!..

С мостика хорошо видны огромные, в два обхвата, мины. Они выстроились «в затылок» вдоль обоих бортов. Рядом с ними застыли краснофлотцы-минеры.

— Осталась одна минута!

Выдержав для верности паузу, командую:

— Начать постановку!

Время замедлило свой бег. Слышны лишь всплески сбрасываемых с тележек мин. Первая, третья, пятая... Единым взглядом охватываю наблюдателей, следящих за воздухом, зенитчиков у пушек; смотрю на тахометры.

«Красный Кавказ» пунктуально выдерживает заданную скорость. Наконец как долгожданная разрядка доклад:

— Поставлены все мины!^{1}

Задача выполнена. Мысленно «проигрываю» ее, ищу огрехи. Как будто их нет. Впрочем, последнее слово за представителем штаба флота, наблюдавшим за нашими действиями. Его мнение определенно и безоговорочно: заграждение выставлено по всем правилам, мины сбрасывались точно по времени, ни одна из них не осталась плавать на поверхности. Довольные успехом, мы возвратились в Севастополь.

Впоследствии мы не раз осуществляли минные постановки — и одни и вместе с другими крейсерами, но первый наш выход наиболее отчетливо запечатлелся в памяти. Это была проба сил.

* * *

И вот позади два боевых похода. Впервые орудия «Красного Кавказа» стреляли не по щитам и мишеням, а по настоящей цели. И надо сказать, стреляли с блеском, как на лучших своих учениях.

Между тем обстановка на фронте обострялась. Немцы не оставляли попыток захватить Одессу, и частям Приморской армии приходилось сдерживать колоссальный натиск превосходящих вражеских сил. Но город продолжал обороняться, хотя уже давно вышел из строя водопровод и вода выдавалась жителям по карточкам. Нечем было тушить пожары, и над Одессой днем и ночью стояло зарево и стлался дым.

Но не это определило ее судьбу. В скором времени на первый план выдвинулись факторы стратегического значения. Немцы прорвались в Крым, подошли к Перекопу, угрожали Севастополю. В этих условиях, когда Одесса оставалась в глубоком вражеском тылу, ее силы нельзя было использовать для нанесения мощных контрударов. Явную выгоду представляла переброска этих сил в Крым, на усиление главной базы Черноморского флота — Севастополя. Такое решение и приняло Верховное Главнокомандование, отдавая приказ об эвакуации Одессы.

Директиву Ставки по этому вопросу привез в Одессу заместитель наркома Военно-Морского Флота вице-адмирал Г. И. Левченко. Он прибыл в город 1 октября, и в тот же день экстренно собрался Военный совет Одесского оборонительного района. Вопрос был всего один, зато сверхважный, ибо речь шла о судьбе Одессы. Ставка приказывала оставить город, о чем, в частности, гласил один из пунктов директивы: «...в связи с угрозой потери Крымского полуострова, представляющего главную базу Черноморского флота, и ввиду того, что в настоящее время армия не в состоянии одновременно оборонять Крымский полуостров и Одесский оборонительный район, Ставка Верховного Главнокомандования решила эвакуировать Одесский район и за счет его войск усилить оборону Крымского полуострова».

Члены Военного совета ООРа были людьми отнюдь не слабохарактерными, однако все они тяжело переживали полученное известие. Оно не было неожиданным: руководители обороны Одессы трезво оценивали ситуацию и отлично сознавали, какое положение сложилось на фронте, когда Одесса, по сути, была уже отрезана от Большой земли. И руководители ООРа безотлагательно принялись за разработку плана по эвакуации Одессы.

Предстояло решить архисложную задачу — в кратчайшие сроки морем вывезти из осажденного города части 51-й армии, мирных жителей, народнохозяйственные грузы и ценности, а также огромное количество военной техники. Для этого требовался не один и не два транспорта — десятки. И столько же боевых кораблей, чтобы сопровождать и прикрывать будущие караваны.