Осеннее преступление

— Почему? Это что, неправда? Всем известно, что у твоего отца с головой нелады. Псих!

— Во всяком случае он не лезет в мою жизнь, как твой лезет в твою, — огрызнулся Симон. — И на своего бедного младшего братика посмотри. Бенгту наплевать на Матса. Он только тебя и видит. Папина умненькая дочка.

— Ты, конечно, знаешь, как хорошо спелись твоя мама и Клейн? Что они трахаются у Карла-Юхана за спиной? — От злости и опьянения Мари не успела придержать язык и поняла, что зашла слишком далеко. Но отступать поздно. Симон сам сказал — что сделано, то сделано. Она вскинула подбородок, встретила взгляд Симона. Но Симон отреагировал совсем не так, как она ожидала. Он не взорвался — просто медленно покачал головой и презрительно улыбнулся, отчего Мари раскалилась еще сильнее.

— Это правда! Все знают. Всем известно, что тетя и Клейн засунули Карла-Юхана в Табор, чтобы он им не мешал. Они с детства вместе. Карл-Ю был просто ошибкой, ты был просто ошибкой!

Симон молча смотрел на нее. Снова покачал головой, на этот раз печальнее.

— Мари…

— Эй! — Таня появилась, словно ниоткуда, и взяла Симона за руку. — А я думаю: куда ты делся? Не поиграешь еще?

Мари со злостью глянула на нее.

— Мы тут вообще-то разговариваем, — огрызнулась она.

— Нет, Мари. Мы с тобой уже все друг другу сказали.

Голос у Симона был грустный, но грустный не так, как ей хотелось бы. Не как будто Симон задет или обижен. Не как будто она проколола его сказочный мирок, а будто у его грусти была другая причина. Причина, которой Мари никак не могла понять — то ли опьянение мешало, то ли кайф. Как бы то ни было, Мари разозлилась еще больше, ей даже захотелось дать Симону пощечину. Врезать ему как следует, бить до тех пор, пока не собьет с его лица это выражение, пока не убедится, на сто процентов не убедится, что ему так же больно, как ей.

Глава 15 Осень 2017 года

В “кофейной” комнате было тихо и спокойно. Висевший в углу телевизор, конечно, работал, но кто-то убрал звук, так что реплик из “Фермы Эммердейл” не было слышно.

— Ну, вот, в принципе, и все, — сказал Морелль, когда они уселись за стол. — Есть вопросы? Что-то еще объяснить?

— Нет. По-моему, все в идеальном порядке.

— Хорошо. Хотелось бы покинуть корабль с поднятыми флагами.

Он отпил кофе.

Большую часть дня они посвятили личным досье служащих, и Морелль продемонстрировал, что в курсе каждой мелочи, отчего Анна зауважала его еще больше. — Кстати, официальную церемонию перенесли на неделю, — продолжил он. — Губернатор пожелала присутствовать, и нам, простым госслужащим, остается только подлаживаться под ее расписание. Но так как эта пятница вдруг освободилась — может быть, у вас с Агнес будет желание поужинать у нас с Эвой-Бритт?

— С удовольствием!

— Отлично. Скажем, в половине седьмого? Одежда — неофициальная. Готовить буду я. Александер и его девочки тоже придут.

— Да, в половине седьмого.

— Договорились.

Приглашение по-настоящему обрадовало Анну, и она немного устыдилась своих прежних страхов по поводу Хенри Морелля. Если не считать настороженности при знакомстве, Хенри оказался вполне дружелюбным и открытым, а теперь еще и пригласил их с Агнес в гости. Анна и до этого подумывала, не рассказать ли Мореллю о вчерашнем визите. Она уже склонялась к ответу “да”, и приглашение утвердило ее в этом решении.

— Вчера заезжала Элисабет Видье. — Анна намеренно не стала продолжать.

— Ясно. — Морелль медленно поставил кружку. — Дайте-ка угадаю. Она хотела поговорить про Симона. — Тяжелый вздох. — Мне следовало предупредить вас, Анна. Я и хотел предупредить, еще на днях, но пришлось бы вытаскивать всю эту старую историю при Александере. Он достаточно настрадался от того, что произошло, когда ему было всего девятнадцать.

Морелль почесал бороду, снова вздохнул.

— Могу только догадываться, что вам наговорила Элисабет. Но расследование ясно показало, что смерть Симона Видье — несчастный случай. Той ночью шел сильный дождь, видно было плохо, скалы в каменоломне стали скользкими. Вероятно, он отошел пописать, поскользнулся, ударился головой и упал в воду. Из-за шума дождя Александер и трое других, спавших в палатках, ничего не услышали. Но Элисабет, как вы заметили, отказывается принять это заключение. Она убеждена, что кто-то — один или несколько человек — скрывают, что произошло на самом деле, и я участвую в заговоре молчания. — Он опять вздохнул, поскреб бороду. Знакомый жест, и все же в нем было что-то, отчего в голове у Анны тихонько прозвенел тревожный звонок.

— Элисабет годами писала и прокурору, и полицеймейстеру лена, и омбудсмену юстиции. Приложила все усилия, чтобы выдавить меня отсюда. Бенгта Андерсона она тоже упоминала?

Анна кивнула, стараясь не показать, что внимательно изучает его. Морелль продолжал: