Осеннее равноденствие. Час судьбы

— Хотела бы спросить ржаной колос, очень ли он любит зерно, из которого вырос.

Индре уехала. Одна.

И я осталась совершенно одна.

Совершенно одна.

VIII

— В «Затишье» ты еще наверняка не была, а это одно из семи чудес нашего района.

Паулюс сказал это равнодушно, потом помрачнел и молча правил, навалившись грудью на руль, словно цепью прикованный к нему, мало что замечая, не слишком торопясь. Колеса автомобиля изредка съезжали на рытвины обочины, с грохотом поднимали пыль. Ни словом не обмолвился он об Ангеле, о его матери или кладбище. Кристина тоже молчала, вцепившись обеими руками в привязной ремень на груди.

Автомобиль они оставили на площадке у беседки и направились к холму, заросшему орешником, берестяником, раскидистыми ольхами. Тропа привела их к широкой лестнице, поворачивающей направо. Теперь они ступали по дубовым плашкам, таким чистым, дышащим влагой, словно их омыл только что прошумевший дождь.

— Радушно нас встречают, — Кристина огляделась.

— Не удивился бы даже, если бы лестницу выстлали коврами.

— А разве может быть такое?

— Все может быть.

Они переглянулись и улыбнулись — как много лет назад над своими дурачествами — и с легкостью одолели последние ступени.

Лучи клонившегося к закату солнца били прямо в лицо. Кристина заслонила рукой глаза: перед ней вдруг открылся замок, окруженный кудрявыми дубами, словно часовыми. Стена из тесаных бревен, ставни из дубовых досок, двери с завитушками из черного металла, две островерхие башенки с узкими оконцами-витражами, зубчатая стена, обитая медной жестью, — все должно было говорить о примитиве начала четырнадцатого и изощренности девятнадцатого веков. Из дубовой конуры, гремя цепью, вылез волкодав и злобно залаял. Кристина схватила Паулюса за руку.

— Не бойся, на привязи.

Лай собаки доносился как из рупора.

— Куда мы попали, Паулюс?

Приоткрылась широкая дверь, вышел невысокий, но крепко сколоченный мужчина в черном костюме. Дверь за собой притворил, подпер плечами. Пес тут же замолк.

— Минуточку, — сказал Паулюс.

Пока он беседовал с этим здоровяком, Кристина, почувствовав в ногах усталость, присела у забора на тесаное дубовое бревно, которое держали в лапах два вырезанных из дерева медведя. Даже забор здесь был вроде частокола из дубовых бревен, забитых в землю. Все из дубовых бревен, срублено, сколочено на века.

Человек в черном исчез за дверью, на сей раз оставив ее приоткрытой, а Паулюс поманил Кристину. В просторном холле, один угол которого был загроможден вешалками из лосиных рогов, их встретила пышнотелая женщина в пепельном парике, подала руку и окинула ленивым взглядом, словно все еще не знала: приглашать внутрь или нет. У двери, заложив руки за спину, стоял этот страж, жевал что-то бульдожьими челюстями.

— Жалко, сегодня такой день, готовимся к банкету, — говорила женщина медленно, будто продолжая решать труднейшую задачу. — Но вам, учитель, мне трудно отказать.

— Мы быстро.

— Разве что на полчаса, ну, на час, только не дольше.

— Чем-нибудь угостите?

— Из горячих ничего пока нет.

— Сойдут и холодные.

— Прошу вас, — женщина открыла дверь из мореного дуба, вошла и заговорила, как экскурсовод: — Главная зала украшена охотничьими трофеями, одновременно в ней помещается пятьдесят персон, не считая музыкантов.

Сдвинутые вместе массивные дубовые столы были уже сервированы, два молодца в зеленых рубашках расставляли на них огромные продолговатые блюда с фаршированными щуками, копчеными угрями, жареным мясом.

— Свадьба? — полюбопытствовал Паулюс и почувствовал себя неловко.

— Да нет, просто так… Мало ли в районе мероприятий, — неопределенно ответила женщина и гордо откинула голову, давая понять, что иногда она предпочитает умолчать.

Уселись они на крытой террасе, и перед глазами открылась спокойная, позолоченная солнцем вода Немана, зеленые, украшенные рыжеющими верхушками березок обрывы над рекой, густой сосняк на том берегу.

— Могла бы сидеть так и сидеть, — глубоко вдохнула легкий, напоенный уже почти осенними запахами воздух, блаженно откинулась на спинку стула Кристина и с благодарностью посмотрела на Паулюса.

— Ты бы увидела эти кручи солнечным октябрьским днем, когда деревья окрашены во все цвета радуги.

— Могу себе представить.

— Или в мае, когда зелень еще свежая, когда черемуха цветет.

— Здесь всегда божественно.

— Мне хотелось, чтобы ты хоть сейчас увидела это.

— Спасибо, Паулюс. Все-таки, как ты сюда проник?

— Знакомства.

— Ты умеешь использовать знакомства?

— Тебя удивляет? В наши времена?

— Но ты же…

Паулюс со смехом облокотился на дубовый барьер террасы.

— Эта женщина — бывшая моя ученица. На выпускном экзамене я из жалости поставил ей троечку. На редкость была куриная головка, а сейчас — владетельная княгиня вот в этом замке.

— Ничего себе «Затишье».