Осенняя женщина

В 1784 году Алексей Иванович получает место директора медицинской коллегии и расширяет ее деятельность без увеличения расходов (!). Существовавшие со времен Петра I в Москве и Петербурге медико-хирургические училища преобразуются в медико-хирургические академии. В этом же году Васильев узнает о родственной деятельности Ивана Христофоровича.

К концу века швейцарец Гаиль, осознав тщетность борьбы в русским авось, решает подойти к облагодетельствованию новой родины с другой стороны. Медицинская коллегия (читай: Васильев) в 1798 году получает очередную записку от Ивана Христофоровича. Прислана она из Оренбурга и содержит проект снабжения всей России исключительно русскими лекарственными средствами, с тем, чтобы их не выписывать из чужих краев. Записка с интересом изучается.

При Павле I Васильев, ранее уже заседавший в Сенате, назначается государственным казначеем (финанс-министром). В этой должности Алексей Иванович заведует поступлением и распределением казенных налогов и составляет смету. При этом не забывается и беспокойный швейцарец, которому посылается соответствующий запрос в ответ на рассмотренный проект.

В 1800 году Иван Христофорович отказывается давать объяснения медицинской коллегии по поводу проекта. Отказывается впредь до назначения его инспектором врачебной управы, справедливо полагая, что, обладая полнотою власти, будет более полезен любезной его сердцу России.

В 1800 году Алексей Иванович увольняется со своего поста по наветам Кутайсова, от души сочувствуя вечно опальному Ивану Христофоровичу, в котором уже видит родственную душу. Но с восшествием на престол Александра I Васильев опять назначается государственным казначеем, а при образовании министерств — министром финансов.

Между тем у Ивана Христофоровича возникли недоразумения и с оренбургской врачебной управой, неправильно отрешившей его от должности. В хлопотах по этому делу он и умирает в 1801 году. Проект снабжения всей России исключительно русскими лекарствами и до сей поры остается не осуществленным.

Алексей Иванович и после смерти Гаиля продолжал неустанную деятельность на благо Отчизны. В 1806 году получило силу закона выработанное под непосредственным руководством Васильева горное положение, которое с небольшими изменениями долгое время служило до последнего времени основанием нашего горного законодательства. Лишь за несколько недель до своей кончины, последовавшей в 1807 году, Алексей Иванович обрел совсем ненужный ему досуг, на котором размышлял о судьбах России, так и не охваченной порядком, и об иностранцах, связавших с великой страной судьбы свои. Лечивший его доктор Савельев как-то обмолвился о прибытии в Петербург француза Валентина Гаюи, творца системы обучения слепых.

— Вот и колотится теперь француз о чиновничков наших. Требует выдать ему слепых детей, — с усмешкой закончил Савельев.

— Жаль его, — отчего забеспокоился Васильев, на досуге немало поразмышлявший — Передайте ему… Увидите, непременно передайте: в России нет слепых! Нет! Пусть уезжает…

Эти слова французу передали. Но Гаюи оказался крепким орешком, под стать Ивану Христофоровичу. Одиннадцать лет без устали трудился этот подвижник в Петербурге (куда пригласил его сам император Александр I), не дополучая жалования, терпя всевозможные притеснения от чиновничества и в частности от своего же помощника — пьяницы Бушуева, к тому же писавшего на него доносы.

Но все же вернулся Гаюи в Париж. Не стал доводить дело до крайности. А то ведь Пенза с Казанью только того и ждут. А там и до Оренбурга рукой подать…

ЧТО НЕМЦУ ХОРОШО…

Князя Александра Николаевича Голицына считали баловнем судьбы. И не без оснований. Зачисленный при Екатерине II в пажи, он с детских лет имел доступ ко двору. Поначалу он ценился императорской фамилией как участник детских игр великих князей — Александра и Константина. Затем, уже в молодости, — как остроумный и ловкий кавалер. Но императору Павлу князь явно не глянулся, и галантного вельможу из Петербурга выслали.

Лишь при Александре I, в 1803 году, началась служебная карьера Александра Николаевича. Началась с ошеломляющего предложения императора взять на себя должность обер-прокурора святейшего синода. Типичный вольнодумец Екатериненской эпохи, Голицын с веселым легкомыслием относился к религиозным вопросам и общественной деятельности предпочитал наслаждения жизни. Поэтому назначение его обер-прокурором святейшего синода явилось полнейшей неожиданностью для всех и для него в первую очередь. Объяснялось же произошедшее исключительно желанием императора иметь на этом важном месте близкого человека.

В 1810 году Голицын, при сохранении прежней должности, становится главноуправляющим иностранными исповеданиями, а в 1816 — и министром народного просвещения. Видную роль начинает он играть и в учреждениях общественного характера: становится президентом Библейского Общества, президентом «Человеколюбивого Общества». Деятельное участие принимает в работе «Попечительного о тюрьмах общества» и множества других.