Осенняя женщина

Бедная Клара! Она топает по жизни своими больными ногами и верит, что жить можно только по правилам. Все взрослые так думают. По крайней мере, Витька приписывал этот недостаток тем, кто говорил на русском языке. Люди, приехавшие за ним из-за бугра, казались другими. К тому же Америка представлялась ему клевым местом. Если в России баксы были не у всех, то там они в каждом кармане. Те чморики, что-то лепетавшие ему по-английски, были готовы подарить ему Америку. Витька редко получал подарки. Если уж говорить начистоту, единственным подарком, который он помнил, был плюшевый Чебурашка. Это смешное страшилище ему принесла однажды в детский дом пьяненькая мамочка. Она вспомнила про день рождения родного сына. Вспомнила, правда, спустя три дня, но кто же обращает внимание на такие вещи, когда мамочку не видишь несколько месяцев подряд? Чебурашка был новый, прямо из магазина, о чем свидетельствовал ярлык, болтавшийся на огромном ухе, словно экзотическая сережка. Однако мамочка пару раз уронила его но дороге. Но кто же станет обижаться из-за таких пустяков, когда ЭТО ПРИНЕСЛА ОНА?

Витек и на этот раз без возражений взял то, что ему дарили.

Мужик ему сначала понравился. Было в нем что-то спокойное и основательное. Возможно, именно так ощущали себя люди, уверенные в себе и в завтрашнем дне. А также в неисчерпаемости собственного кошелька. Такие люди вызывали у Витька уважение.

С легким налетом презрительности (чтобы не пострадала собственная гордость), но все же это было уважение. Тетка, слишком суетливая слишком потеющая и уж слишком улыбчивая, не пробудила в нем вообще никаких чувств, кроме легкого снисхождения. Она напоминала ему туповатую и подслеповатую продавщицу из передачи «Городок». Тетка без конца называла его «lovely»[10] и «dear»[11], но глаза ее при этом как будто что-то искали на его лице. Витек прекрасно знал такой взгляд. Так обычно смотрели менты, когда проявляли к тебе интерес.

Именно она первая сказала это слово «rules», когда после многочасового перелета и поездки по забитому машинами, яркому, ошеломляющему Нью-Йорку Витек переступил порог дома 499 на Логан-драйв. При этом вид у нее был туповато-настырный, как у поездных попрошаек. Она вручила ему бумажку с заготовленным текстом на русском языке.

«ПРАВИЛА» — было написано в самом начале списка.

«Rules, — повторила она с неизменной улыбкой. — We have rules. You must remember them».

«У нас есть правила. Ты должен их запомнить», — прочел он на бумаге.

Скорость, с какой его спустили на землю с высоты предвкушения какой-то необычайной радости, обескуражила Витька. Он оглянулся вокруг и понял, что на него смотрят все те же чморики. Так они с пацанами называли тех, кто каждую субботу волочился с сумками на рынок; тех, кто долго выстаивал у киосков, прикидывая, на какой шоколадный батончик потратиться и потратиться ли вообще на что-либо; тех, кто сидел во дворе с костяшками домино и прислушивался, не зовет ли жена жрать суп; тех, кто выписывал газеты; тех, кто честно пробивал талончик в транспорте; тех, кто каждый день проходил мимо них, делая вид, что их вообще нет на этом свете. Чморики. Американские чморики. Они точно такие же, как и русские. Такие же, как Клара Ивановна, устроившая, вероятно, большое чаепитие с персоналом, чтобы отметить его отъезд. Такие же, как мент, поймавший его в последний раз в маленьком теплом подвале. Они сунули ему бумажку и ждали, что он виновато кивнет.

В первый же вечер бумажка была использована в туалете по назначению. Витек почувствовал себя легче. Он принялся осваивать новую территорию и новые отношения.

У чмориков были другие дети. Целых трое. Это обстоятельство Витька искренно удивило. Взрослые чморики были явно со странностями, если решили усыновить его, имея в запасе еще троих. Хорошенькое дело.

Под умильными взглядами родителей эти трое показали ему дом и его комнату. Отдельную маленькую комнату. Чистенькую, обставленную новой мебелью и заполненную дурацкими игрушками, как будто он был маленьким ребенком, нуждавшимся в них. Взглянув на пластиковых суперменов и динозавров, Витек усмехнулся снисходительно и продолжил экскурсию, последовав за своими гидами, ступавшими гордо, чинно и говорившими односложно: «Bathroom», «Kitchen», «Toilet», «Basement», «Му room», «Brothers’room»[12]. Говорила в основном девчонка, представившаяся как Сьюзи, но Витек окрестил ее по-своему — Светка.

Дом действительно был огромным. В таких домах у него на Родине жили только богатые буратины. Парочка знакомых Витьку ворюг могла бы разобраться с этим чудо-домиком в два счета. Но знакомые эти, на счастье семьи Перишей, пребывали на безопасном расстоянии за океаном. Сам же Витек такой род трудовой деятельности не одобрял. К тому же, несмотря на опасные симптомы, он решил жить по-новому. Пусть и в окружении таких чмориков.