Наваждение, сон или явь?
Лето жизни скатилось с вершины.
Эту истину сердцем приняв,
Посреди мелколесья крушины
Сокрушаюсь, горюю, грущу.
И с какого ни глянется бока —
Горькой ягоды черный прищур
Косит зраком вороньего ока.
Рощ крушины осенний погост,
Вер, надежд и судеб треугольник.
Я незваный,
но всетаки гость,
Нелюбимый,
но все же любовник.
Будет черен прибрежный припай
Льда в лохани бездонного пруда,
Будут битых волков черепа
В зимних логовах выситься грудой.
Волчьей ягоды горестный вкус,
Шелест осени крыл за спиною.
Взгляд мой пуст. Только траурный куст
Опаленный стоит купиною.
Возвращение в листопад
Какая осень крыльями шуршит
Среди юдоли уличного ада!
Меня уложат на багряный щит
И унесут в обитель листопада.
И грянет громом реквиема гул
Былой весны из Ветхого Завета.
И бабье лето встанет в караул
Над ложем онемевшего поэта.
Но я приподнимусь, отсрочить тщась
Миг расставанья духа с ношей тела.
Вернись, душа! Еще не пробил час,
Чтоб ты стрелой над памятью летела
К той, что за тридцать грошей
не предаст
Вернувшегося в прошлое мессию.
И плащаницы листьев алый наст
Опустится покровом на Россию.
Декабрь
Уходят дымом в небо декабри —
Ровесники мои и обереги.
Гори, звезда высокая, гори,
Пока глаза не запорошат сне?ги.
Покуда глина не простыла вглубь
На две казной предписанных сажени,
Приветствую тебя, декабрьдруг,
В последнем неоконченном сраженье
Стихов и прозы, лазов и пути,
Где каждый шаг возможет стать судьбою.
Веди меня, Введение, введи
В свой храм, захлопнув двери за собою.
Чтоб за порогом жизни суеты,
В лампадном свете, ангелами рея,
В морозных окнах чудились цветы,
Процветшие на Зимнего Андрея.
И чтоб дубов железная листва,
Опавшая покровом плащаницы,
Мостила путь к началу Рождества
И выводила души из темницы.
Пусть в мельтешенье скоморошных дат
Незыблемо пребудет та, что свята
Пришедшим в журавлиный снегопад,
Когда метель по-птичьему крылата!
Новогодний ноктюрн