Оторванным листом календаря
Кружился год, спускаясь по спирали,
И серпантинный мусор собирали,
Оставленный кончиной декабря.
На окнах морось, морок за стеклом,
Исход печали и печать исхода.
Как странно отмечать успенье года
В молчании за праздничным столом!
Минувшее, к утру твои шаги
Затихнут, унося больную память,
Лишь седины непрошенная заметь
Заволочит щетиной полщеки.
Останется истома на крестах
И шпилях захолустья Ленинграда,
Где выщерблен булыжник плац-парада
И чайки на разведенных мостах.
Над гулким Невским поздняя весна,
И лед Невы, как синий лед Байкала,
И светят звезды тускло вполнакала,
Но все прозрачней ночи белизна.
И медленно отходит поезд прочь
Из Ленинграда в смутное сегодня.
И белый свет в канун предновогодья
На белый снег роняет тихо ночь.
Стихи о зимнем одиночестве
Опять зима за наши за грехи
Великие и те, что весят мало.
Я достаю из ящика устало
Написанные к случаю стихи.
Они в тиши хранились целый год.
В них затаилось несколько отточий.
Я их писал в преддверье горькой ночи,
Когда опять зима ко мне придет.
А ты уйдешь – последняя любовь,
Верней, не ты, а тень былого счастья,
Которое не вечно, как причастье,
А требует усилий вновь и вновь
Исповедальных ма?ятной души,
Которая, как раненая птица,
Должна из горней выси возвратиться
На наши ледяные рубежи.
О, как не в пору выпал первый снег!
Не вовремя, не к месту, не по чину.
Я не узнал глубокую причину,
За что меня на холода обрек,
Как исстари писали – «тяжкий рок»,
И щурились значительно и строго.
В России к одиночеству дорога —
Кратчайшая из всех земных дорог.
Я научился праздновать один
Все даты, все свершения былого
И верить в силу собственного слова,
Как в голос крови и слова родни.
И может, мне за что-то повезет
Прожить от одиночества до лета,
Которое пребудет – и поэта
От хлада одиночества спасет.
Стихи о надежде
Проглянет вешнее лицо